Я подняла глаза к тонким оранжевым облакам над горизонтом, они прятали солнце, размазывая свет на половину неба, это было красиво, но видеть море прямо под собой мне было неприятно, и я убрала руки с перил, разворачиваясь к морю спиной:
– С этой стороны мне больше нравится.
С этой стороны был Алан, в пушистом отельном халате, как в тот день, когда мы ставили Печати друг на друге, и потом разговаривали в коридоре, как будто это было наше место для совещаний, по дороге между спальней и кабинетом. Я закрыла глаза и положила ладонь на его рукав, пытаясь ощутить ткань, чувствительность возвращалась. Алан обнял меня и прижал к себе, сказал на ухо:
– Это нервы, принцесса. Тебе надо расслабиться просто, и это пройдёт.
«Ха, "расслабиться" и "просто" в одном предложении, фантазёр.»
– Я тебе помогу. Пойдём наверх, закроем шторы, чтобы море тебя не беспокоило, и я тебе сделаю лучший массаж в твоей жизни.
«А также первый и единственный.»
– Капец у тебя жизнь, конечно, – он мрачно рассмеялся и отпустил меня, дотянулся до стола, взял ближайший стакан и сделал глоток, на миг нахмурился и сказал: – Блин, это твой. Я случайно, – посмотрел на меня с милой виноватой улыбкой и сделал ещё глоток, шепнул, как секрет: – Твой вкуснее.
– Допивай, – с улыбкой кивнула я, он поставил стакан на место и взял меня за руку:
– Пойдём.
Я пошла за ним на второй этаж, там была спальня с обычной квадратной кроватью, Алан снял с неё покрывало и бросил на кресло, приглашающе указал мне на неё:
– Ложись на живот. Пониже только, – я легла, он снял халат, оставшись в своих огненных купальных шортах, посмотрел на меня и улыбнулся: – Ещё ниже. – Я посмотрела на него с удивлением, он взял меня за щиколотки и потянул к краю кровати, пока мои ступни не оказались за пределами кровати. Я и до этого чувствовала себя странно, но сейчас происходило что-то вообще ненормальное. Алан открыл дверцу тумбочки и достал оттуда какую-то банку, открыл и вылил на ладонь что-то, что наполнило приторно-сладким ароматом всю комнату, растёр между ладонями, стал на колени возле кровати, и медленно, но сильно сжал руками мои ступни.
Ощущение было такое странное и такое сильное, что я крепко зажмурилась и уткнулась лицом в кровать, шипя что-то, похожее на три ругательства одновременно, и тут же прикусывая язык. Алан рассмеялся голосом чемпиона вселенной по смущению дам, потом мои пальцы ног захватило какое-то совершенно странное ощущение, острое и нервное, и только когда оно прекратилось, я поняла, что Алан меня укусил. Это было так возмутительно, что я окончательно лишилась дара речи, а он рассмеялся ещё довольнее, взял двумя руками одну мою ступню и стал делать что-то совершенно незаконное.
В книжках о таком не писали, в папке с блудницами такого тоже не было, я даже не знала, как и где могу найти информацию о том, что сейчас происходило, но точно знала одно – ходить ногами, с которыми происходило такое, я больше не смогу, это будет аморально. Такие ноги, которые умеют чувствовать вот это, нужно всегда держать на бархатной подушечке, в идеально чистом, голом и свободном состоянии, мыть крохотной супермягкой щёточкой и промакивать крохотным полотенечком из облаков, а потом с поклоном укладывать на подушечку и любоваться, и никогда больше не прикасаться ими к земле.
Я ничего не видела, но подозревала, что он делал это не только руками, но не могла понять, чем ещё, да и желания разбираться не было, думать вообще не хотелось и не было сил, все силы уходили на то, чтобы держать рот закрытым, а то было у меня опасение, что ничего приличного из него не вырвется. Алан что-то говорил, я поначалу пыталась слушать, потом перестала – смысла в этом не было, он просто перечислял синонимы к тому, что происходит и что скоро будет, на трёх языках даже, вроде бы, я отметила роскошь словарного запаса и перестала вслушиваться. А потом весь дом вздрогнул.
Я резко пришла в себя и поняла, что успело стемнеть, а грохот – это фейерверк. Окна были зашторены, тонкая ткань занавесок вспыхнула красным, медленно потухла и вспыхнула ещё раз. Алан погладил меня по ноге и довольным до небес голосом предложил:
– Пойдём посмотрим?
– Я не смогу...
– Что?
– Идти.
Он рассмеялся и забрался на кровать, попытался взять меня на руки, но я вяло оттолкнула его:
– Не трогай меня, дай мне умереть вот так, в блаженстве.
Он рассмеялся ещё довольнее, лёг рядом и магией отодвинул шторы.
Стало очень светло, я с трудом приподнялась, увидела синие гроздья сверкающих искр на чёрном небе, но долго держать голову на весу не смогла и легла обратно. Алан приподнял меня, перевернул на бок и положил под голову подушку, я стала видеть ещё одно окно, они здесь были с трёх сторон, и в этом тоже сверкал фейерверк. Алан придвинулся ближе и обнял меня, прижимаясь всем телом, сказал на ухо:
– Красиво?
«И вполовину не так красиво, как то, что происходило в моих ногах.»
Он опять рассмеялся как победитель, обнял меня крепче и с наигранной скромностью сказал на ухо:
– Ты просто видишь не всё, основная часть выше, я думал, мы будем с балкона смотреть. Хочешь, я тебя отнесу?
Я не хотела ничего, у меня уже всё было превосходно, а желание заграбастать больше необходимого часто выходило жадинам боком, этому в пансионе учили на примерах, и я это крепко запомнила. Алан встал, продолжая тихо посмеиваться над моим состоянием, аккуратно поднял меня и понёс на единственный в спальне балкон, он был совсем маленьким, с единственным диваном и без крыши, из-за этого фейерверк было видно во всей красе. Алан сел на диван, продолжая держать меня на руках, потом посадил меня к себе на колени, как тогда в гамаке, переложил несколько подушек, устраивая меня поудобнее. Я в первую очередь убедилась, что хорошо устроены мои бесценные ноги, потом расслабилась и просто растеклась по дивану, подушкам и Алану, широко раскрытыми глазами поглощая разноцветные вспышки в небе. Это завораживало, именно это я видела у Алана внутри, и для меня этого было слишком много.
«А он в этом всегда живёт. Это он особенный или я убогая?»
– Я не живу в этом всегда, принцесса, этот эффект вызываешь ты.
Я не сразу поняла, что он сказал, а когда поняла, то не поверила. Хотела посмотреть на него, чтобы увидеть по лицу, насколько это шутка, но поняла, что искать в этом бурлении ощущений своё жалкое тело и напрягать какие-то мышцы будет выше моих сил, и просто осталась лежать неподвижно.
Когда фейерверк закончился, я это не сразу поняла, внутри меня его уже было столько, что я продолжала его видеть и слышать, когда небо уже было тёмным. В бездонной черноте космоса стали проступать звёзды, сначала самые яркие, потом более тусклые, потом глаза привыкли и стали различать в небе оттенки голубого, зелёного и фиолетового, клубящуюся звёздную пыль, мелькнувший на миг астероид, сгоревший в атмосфере, потом ещё один. Я подумала, что когда увижу следующий, успею загадать желание, но когда увидела, то поняла, что ничего не хочу желать, у меня уже всё превосходно, лучше, чем я могла бы мечтать. Я вышла замуж. Да, неожиданно, неправильно, неприлично и незаконно, но это случилось. И муж меня любит, и даже я его люблю, что вообще где-то за гранью фантастики, я в жизни никого не любила. Но он особенный.
Мысли закончились, итоговый вывод по размерам соперничал с космосом перед моими глазами, и мне казалось, никакая другая информация в мире никогда не будет важнее этой.
– Принцесса, ты как? – по его голосу было ясно, что он точно и подробно знает, как я, но я ответила, потому что он хотел это услышать:
– Обалденно.
– Идти сможешь?
– А надо?
– Не надо, отдыхай, – он опять поднял меня и понёс обратно на кровать, тихо посмеиваясь над моей беспомощностью перед этим всем. Мне даже стыдно не было, я не знала никого, кто смог бы это перенести и сохранить самообладание, а на лавры самого трезвомыслящего разумного во вселенной я претендовать не собиралась. Мне вообще было на любые лавры наплевать, я была в другой системе ценностей, с другой системой координат, где ноль находился на уровне моих ног, и оттуда в любую сторону было хуже, чем в центре.