Вскочив, как ошпаренная, я схватила сумку и побежала на занятия, на выходе столкнувшись с Алис и Брависом, которые поздоровались, открыли для меня дверь кареты, и вообще вели себя так, как будто ничего не случилось. В карете мне вручили оба телефона и все три сумки, которые были у меня в отеле, в одной была косметика, со второй я ходила по юристам, там лежали документы и кошелёк, а третья была собрана для сегодняшних пар, там были все учебники и тетради. Я подготовилась вчера к сегодняшней учёбе, но всё же сумку не собирала, часть книг оставалась на столе, тетради и ручки тоже.
«Интересно, Алан сам собрал или кому-то поручил?»
Я была почти готова услышать ответ в своих мыслях, но вспомнила, что ношу щиты, и решила не снимать. Я уже была спокойна, не злилась и не нервничала, но холодное желание маленькой мести во мне осталось – пусть поломает голову, злюсь ли я ещё.
«Если ему вообще есть до этого дело.»
Мы доехали практически под самый звонок, я вошла в аудиторию одной из последних, на меня поглядывали с удивлением. Никси не было, я уже начала привыкать сидеть одна и находила в этом положительные стороны – места было достаточно, чтобы разложить всё нужное, и локтем никто не толкался.
Пара прошла как обычно, я вызвалась отвечать, задавала каверзные вопросы и вела самый красивый и подробный в группе конспект, который все хотели заполучить ближе к экзаменам. Я это делала почти демонстративно, чтобы ни у кого и мысли не возникло о том, что если я обручилась, то теперь сдам позиции в учёбе.
Вторая и третья пары прошли точно так же, я была идеально готова, меня все ненавидели по этому поводу ещё сильнее, чем раньше. Я это игнорировала, со спокойным лицом впитывая чужую злость и зависть, мне нравилось быть Вестником, многие вещи обретали смысл.
Телефон показывал оповещения о звонках, я их игнорировала – когда мне его отдали, они уже были. Следующий звонок раздался сразу после звонка с третьей пары, это был Алан, я посмотрела на фотографию и не стала брать трубку. Тогда зазвонил телефон Брависа, который коротко ответил: «Да», посмотрел на меня и сказал:
– Господин Алан приглашает пообедать вместе, что ответить?
– Ничего.
Бравис неловко прокашлялся в наушник и ничего не сказал. Когда мы вышли из корпуса, у главного входа стоял красный автомобиль и роскошный Алан с букетом, в белом костюме и рубашке с фейерверками. Я начала улыбаться, едва взглянув на эту неприличную ткань, он улыбнулся в ответ с таким видом, как будто насквозь меня видит без всяких каналов и под любыми щитами. Я подошла ближе, он сделал пару шагов навстречу, потом ещё один, и ещё, пока между нами не осталось расстояние ровно на букет. Наклонился ко мне и тихо сказал:
– Любовь уходит и приходит?
– Когда как.
– Сейчас как?
– Сейчас как-то средненько.
– Ни за что не угадаешь, что я тебе привёз.
– Даже пытаться не буду.
– Себя! – он задрал нос, секунду постоял в ауре осознания собственного великолепия, потом стал серьёзным и кивнул в сторону машины: – И еду. А то ты вообще окончательно исхудаешь с такой жизнью. Садись, там ещё кое-что тебя ждёт на заднем сидении.
Он протянул мне букет, открыл дверь машины, и я не сдержала впечатлённый вздох – там лежали книги, очень похожие на ту, которую он подарил мне в поезде, штук двадцать, у меня аж дыхание перехватило. Алан наклонился к моему уху и прошептал:
– Буду тебе безгранично благодарен, если ты снимешь щиты и позволишь мне разделить твою радость, если тебе, конечно, не жалко.
Мне не было жалко, я свою вчерашнюю обиду уже не помнила – пока я спала, мой цензор трудился, и сейчас на месте нашей ссоры был чёрный провал, как на месте разговора с матерью о моём замужестве. Желание проучить Алана всё ещё было, но я вспомнила его слова о том, что ошибки совершают все, и решила дать ему ещё один шанс, не прощая, но временно забывая. Сняла щиты, приоткрыла дверь Печати, осторожно заглядывая в его ощущения – там было жутко. С удивлением посмотрев на его лицо, я увидела в его улыбке наигранность – он чувствовал себя отвратительно, и нервничал гораздо сильнее, чем хотел показать, мне стало стыдно за свои холодные и совершенно безэмоциональные попытки сделать ему ещё больнее просто из мести.
«Принцесса, ты меня ещё любишь?»
«Конечно, люблю.»
Мне было неловко на него смотреть, хотя мы не говорили вслух, я отвела глаза. Алан мягко погладил пальцем мою ладонь.
«Не всегда всё идёт по плану, к сожалению.»
«Я понимаю. Но надеюсь, впредь ты будешь обсуждать свои планы со мной, хотя бы те, которые касаются меня.»
«Конечно, принцесса. Прости.»
«Хорошо.»
Я неловко поймала рукой его палец, которым он гладил мою руку, было немного щекотно, мне это не нравилось. Алан улыбнулся и закрыл дверь машины, повёл меня на другую сторону и открыл пассажирскую рядом с водителем. Сам сел за руль, внимательно проверил, правильно ли я пристегнулась, улыбнулся с шутливым стыдом:
– Я правда не особо хороший водитель.
– Тогда почему ты не наймёшь хорошего и не сядешь сзади?
– Ну должен же я учиться, – он нажал на кнопку зажигания и осмотрел приборную панель не особенно уверенным взглядом прежде, чем выехать на дорогу, вздохнул: – Я вообще-то её тебе купил. Сначала купил, потом подумал, что ты водить не умеешь, и я не знаю, захочешь ли учиться. Захочешь? – он посмотрел на меня, я пожала плечами:
– Учиться никогда не лишнее. Ты думаешь, в Верхнем уже есть преподаватели? Здесь машин штук пять на весь город, две из них твои.
– Скоро будет больше, – улыбнулся он, – в субботу презентация «Джи-Моторс», я из-за этого буду пахать всю неделю, как папа Карло, но будет офигенно. Я перекрою бульвар Поэтов, от завода до храма, в котором ты учишься, и на площади тор'Лина сцену поставлю, прямо на улице, будут крутые музыканты, танцы, шоу мотоциклистов, я там сам даже выступать буду. А по бульвару будут медленно кататься крутые тачки, все будут их лапать и фоткать. Клёво?
– А на крышах «крутых тачек» будут танцевать полуголые модели? – серьёзно уточнила я, он посмотрел на меня с убийственно серьёзным восхищением и кивнул:
– Ну естественно!
– Тогда, конечно, будет клёво.
Он рассмеялся, посмотрел на дорогу, задержал взгляд на крыше стоящей перед нами кареты, кивнул:
– Между прочим, идея крутая. Надо не забыть, – он достал телефон и записал.
***
Мы пообедали в ресторане, в отдельном кабинете и под охраной, когда выходили, я поняла, почему – у входа отирались журналисты. Лица были сильно не местные, и таких камер и диктофонов я у Верхнегородских никогда не видела, они явно приехали сюда издалека, специально ради Алана. Подвешенное состояние нашего брака нервировало меня всё сильнее.