Агнес отмахнулась.
— Мой супруг уже вернулся? — спросила она.
Стражник помотал головой.
— Нет, к сожалению. Хотя мы ждем его с минуты на минуту. Он собирался вернуться еще до наступления темноты.
— Э… хорошо. Не говори ему, что я уже здесь, — Агнес улыбнулась самой очаровательной из улыбок. — Хочу устроить ему сюрприз.
Стражник услужливо ее пропустил, и молодая женщина взбежала по ступеням в жилое строение, примыкающее к донжону. Спеша по сводчатым коридорам, она на ходу оглядывала дорогие гобелены, раскидистые оленьи рога, плотные ковры и живописные картины по стенам. Фридрих соорудил для нее золотую клетку. Настало время из нее вырваться.
Первым делом Агнес прошла в свою комнату на втором этаже. И здесь стены были увешаны коврами, повествующими о битвах прошлого. На одном из них был изображен Трифельс во времена своего величия. В углу потрескивала небольшая печь, уже растопленная служанками на ночь.
Агнес пошарила под кроватью и вытянула сундук со своими пожитками, в числе которых была и книга под авторством кайзера Фридриха о соколиной охоте. В свое время Агнес получила ее в подарок от отца Тристана. Она с трепетом провела рукой по кожаному переплету. Книгу придется оставить, как и прочие богатства.
Всё, кроме кольца.
Агнес вынула из сундука небольшую шкатулку, в которой вот уже несколько месяцев хранила кольцо. Когда серебряная цепочка обвила наконец шею, кольцо обожгло кожу холодом — и в то же время грело ее. По телу пробежал странный озноб. Казалось, недостающий элемент мозаики водворился на свое прежнее место.
Что же оно со мной делает?
Агнес в последний раз оглядела богато обставленные покои и поспешила в комнату супруга, расположенную в самом конце коридора. Как она и ожидала, дверь была заперта, но женщина из предусмотрительности заготовила ключ и от нее. Она быстро отперла дверь и вошла внутрь.
Комната Фридриха была самой просторной во всей крепости. Пол устилал пахучий тростник, и благодаря раскаленным углям в жаровне граф по возвращении мог сразу согреться. Широкую кровать с балдахином Агнес до сих пор удавалось избегать. Хотя Фридрих и не проявлял особого рвения. Зачастую он до поздней ночи сидел за письменным столом, изучая старинные документы и акты.
Агнес подошла к трем сундукам у окна и без разбора принялась доставать одежду. Фридрих был примерно ее комплекции, и для Ульриха с Матисом наверняка подойдет пара теплых плащей. Кроме того, за дорогие меха можно выручить неплохие деньги.
Набрав охапку одежды, Агнес сунула ее в мешок и наконец шагнула к выдвижному ящику письменного стола. Она знала, что Фридрих всегда держал там некоторую сумму денег. И действительно отыскала туго набитый кожаный мешочек. Развязала его, и на ладонь выкатились поблескивающие золотом гульдены и цехины. Агнес улыбнулась и положила кошель в мешок с одеждой. С такими деньгами они, если понадобится, и до самой Венеции доберутся.
— Неужто вы нас покидаете? Прискорбно.
Голос донесся со стороны распахнутой двери. Агнес от неожиданности выронила мешок и развернулась. В комнату вошел Мельхиор фон Таннинген. Менестрель с любопытством оглядел открытые сундуки, из которых торчали плащи, рубашки и сюртуки.
— Или вы решили прибраться в покоях супруга? Но ведь для этого есть слуги, — Мельхиор с улыбкой пожал плечами.
— Эм, так и есть, — начала Агнес, запинаясь. — Я искала плащ потеплее, увидела, какой тут бардак, и…
Она замолчала, заметив, как взгляд Мельхиора застыл на ее разорванной рубашке.
— Кто сотворил с вами такое? — спросил бард с возмущением. — Граф?
Агнес помотала головой.
— Я всего лишь упала с лестницы.
— А мешок?
— Я… я…
Агнес вдруг поняла, что слишком глубоко увязла в собственной лжи. Мельхиор не сводил с нее внимательного взгляда. В конце концов она опустилась на кровать и смиренно склонила голову.
— Если я раскрою вам тайну, вы обещаете молчать?
Менестрель вскинул правую руку и, точно средневековый рыцарь, преклонил перед Агнес колено.
— Всем, что еще свято для меня, клянусь небом, землей и Священной Римской…
Агнес отмахнулась.
— Думаю, этого достаточно, — она немного помедлила и продолжила тихим голосом: — Дорогой Мельхиор, вы всегда были мне хорошим другом, но теперь я вынуждена вас оставить. Я навсегда покидаю и Шарфенберг, и моего супруга.
Менестрель взглянул на нее, пораженный.
— Вы… уходите? Но куда?
— Этого я не могу сказать.
Бард наклонился еще ниже и, словно в молитве, опустил голову.