Она ещё раз хохотнула мне в лицо и скрылась в сумраке избы. Я отправился искать ночлег с твёрдой мыслью, что Наина не соврала, а значит, она не замешана в убийстве.
— Вы поверили ведьме? — вскричала Эсфирь Юмбовна. — Вы точно сумасшедший!
— Из дальнейшего моего рассказа вы сможете заключить, что, поверив ведьме, я оказался прав. Она не имела никакого отношения к происшедшему.
— Как же? Ведь кто-то же убил Хлебова!
— Да, убил, прежде испугав его чуть не до потери сознания. И ответ я нашёл там же, где ночлег, а именно у старика, оказавшегося очень просвещенным. Я не вправе разглашать дело каждому встречному, но в ту минуту что-то подтолкнуло меня, и я рассказал ему всё, что знал. Старик покряхтел и, представьте себе, выложил мне одну из глубочайших тайн магии ведьм. Слушайте. Агния Парамоновна, вы не желаете выйти? Нет? Продав душу тёмным силам, ведьма как бы живёт, но это лишь «как бы». Детей у ведьм не бывает, а если есть ребёнок, значит, ведьма не настоящая. Потому что мать и отец вкладывают при зачатии душу в дитя. А ведьме дать нечего, посему они бесплодны. С потерей души же, тело ведьмы переходит в особое состояние вечного отчуждения. И когда хоронят умершую ведьму, тело её исчезает вовсе, становясь частью земли. Душа же, находясь во власти тёмных сил, сама становится тёмной силой и способна приходить в мир в образах, причём, весьма реальных.
Рассказ старика потряс меня. Я спросил, откуда он это знает, но он не ответил. Более того, когда утром я проснулся, старика нигде не было. Я побродил по огороду и с изумлением обнаружил окна заколоченными, хотя я точно помню, как ночью в них светила луна. Потом я обратил внимание на плевелы в пояс и решил, что дом в запустении. Признаюсь вам, со страхом я зашёл в тёмную избу, где полчаса назад всё было освещено солнцем, и забрал поскорее свои вещи. Оглянувшись у калитки, я увидел заколоченной и входную дверь. Кто был тем стариком, что рассказал мне историю о ведьмах, я не знаю и по сей день. Возможно, это был призрак. Но щи, признаюсь, он готовит изумительные.
Я остановился и посмотрел на Агнию Парамоновну. Старшая Старджинская опередила меня, заявив голосом, не терпящим никаких возражений:
— Агния, выйди и не возвращайся. Я не хочу, чтобы ты мучилась бессонницей неделю кряду.
Девушка безмолвно повиновалась и, дрожа всем телом, выплыла из комнаты.
— Еще дитя, — покачала головой Эсфирь Юмбовна. В ее собственном голосе я слышал хорошо скрываемые нотки страха. — Продолжайте.
— Вернувшись домой, ободрённый вашим тёплым приёмом, я вновь занялся расследованием, которое дальше мистики продвигаться не хотело. Всё те же обстоятельства, то же отсутствие каких-либо улик. В голове бродил из часу в час разговор с загадочным стариком. Постепенно, от страстного желания довести дело до конца у меня появилась мысль, что Хлебова могла убить не какая-нибудь обидчивая родственница первой жены, а она сама.
— Как?! Покойная?
— В этом случае слово «покойная» не очень подходит, — с усмешкой повторил я выражение Кристины Мироновны.
— Да какая разница, что подходит, а что нет! — воскликнула, не поняв шутки, Эсфирь Юмбовна. — Я говорю о вашем диком предположении, что убийцей Хлебова, реально существующего человека, могла стать умершая почти двадцать лет назад ведьма. Вы точно сумасшедший!
— О, — я воздел палец к небу. — Точно так же обо мне отозвались мои коллеги, когда я поделился с ними намерениями раскопать могилу Тамары.
— Так вот вы что копали… — проговорила, совершенно выбитая из колеи, госпожа Старджинская. — Я думала, вы шутили…
— Вовсе нет, я не шутил. Я действительно решился раскапывать могилу для того, чтобы найти в ней пропавшее кольцо. И вчера кольцо было найдено.
— В могиле?..
— Да. Признаюсь, очень трудно было найти людей, которые помогли бы раскопать могилу. Те, что нанялись сначала, когда узнали, что копать нужно будет могилу ведьмы, с безумными глазами бежали прочь, так что, позвольте знать, пятки сверкали. Другие тоже отказались, сославшись на ценность собственной жизни и наличие дорогих и горячо любимых детишек. Ну, а те, кто всё-таки помог мне совершить это предприятие, отличались особой любовью не к бренному телу, а к хорошо выдержанному вину. Каюсь, мне пришлось довольно-таки напоить их, чтобы они взялись за лопаты. Но потом дело пошло на лад. Не буду скрывать, я очень рисковал и прежде всего своей репутацией, ибо моё намерение копать могилу произвело пребольшой переполох в сыскном отделении. Но теперь мною взят весь банк!
— Предлагая вам квартироваться у меня, я сразу поняла, что вы любите рисковать.
— Если честно, не очень люблю. Но приходится. Мы быстро нашли могилу. Плита была вполне приличная, ничем не отличавшаяся от прочих. Для уверенности в том, что мне всё это не сниться и что действительно нужно копать могилу ведьмы, я пересмотрел разрешение начальства с подписью ближайшей родственницы, то есть Наины.
— Она дала согласие?!
— Я же не зря полагаю, что понравился ей, — улыбнулся я. — Она пожалела меня, так как знала, что без её помощи я не смогу раскрыть преступление. О чести же умершей ведьмы мало беспокоятся. Итак, я очередной раз проверил существование разрешения, ибо ощущение реальности покидало меня и происходящее казалось сном. После этого мы аккуратно сдвинули плиту и стали рыть. Несмотря на игру вина в голове моих помощников, смеха или шуток я не слышал. Даже слов звучало на удивление мало. Мы всё глубже зарывались в землю и всё страшнее нам становилось. Когда вырыли яму в половину человеческого роста, я вдруг подумал, а не бросить ли нам эту затею. Я не знал, что случится с нами после того, как мы потревожим прах ведьмы.
— Жуть какая, — прошептала бледная Эсфирь Юмбовна.
— Так и оставили бы работу, если бы я не подумал: «Чёрт возьми, я же не кто-нибудь, не какой-то там Замухрыжкин Идиот Прибабахович, я Николай Иванович Переяславский из древнего и славного рода Переяславских! В нашем роду все мужи были доблестны и смелы, но, несмотря на это, жили и здравствовали, а значит, мне ничего не грозит. За дело Переяславский!» И я спрыгнул в могилу и сам взялся за лопату. Скоро мы почувствовали, что наткнулись на что-то более твёрдое, чем промёрзшая земля. То было дерево гроба. Унимая дрожь, я начал счищать землю с крышки гроба, а помощники, хлебнув по полбутылки, начали высвобождать гроб с боков. Через час мы вытащили его на поверхность. Мне ещё тогда показалось странным, что гроб целёхонький. «В каком же она виде?» — подумал я, но тут же поторопился избавиться от этой мысли, ибо по спине и груди уже текли потоки холодного пота. Сам гроб был очень лёгким. Наконец, мы вытащили гвозди и, вдохнув больше воздуха, приподняли крышку.
Эсфирь Юмбовна дрожала.
— Вам плохо? — я подскочил к ней, коря себя, что раньше не заметил плохого самочувствия госпожи Старджинской.
— Нет, нет, всё хорошо. Принесите, пожалуйста, воды. И рассказывайте дальше. Оч-чень интересно.
Я побежал за водой и вернулся меньше, чем через минуту.
— Если вам не по себе, я не буду рассказывать, уверяю вас. Или расскажу в другой раз.
— Нет, нет, — женщина судорожно глотнула воду. — Мне уже лучше. Впечатлительной стала. Продолжайте.
— Вы уверены? — обеспокоено переспросил я.
Эсфирь Юмбовна устало улыбнулась.
— Честное слово, мой мальчик (простите, пожалуйста, что я вас так называю), честное слово, если бы Агния была умнее и взрослее, я ничего на свете так не желала бы, как то, чтоб вы стали моим зятем. В вас столько доброты…
— Не хвалите меня так, — смутился я, — иначе я испорчусь.
— Ох, испортить вас трудно! Жаль, что Агния такая, с ней вам будет скучно. А так как вы красавец и храбрец, вам нужна женщина эффектнее. Вот как та ведьма, с которой вы провели ночь. Простите.
Мои щеки тронул румянец. Разговор метил в непонятную даль, тяжёлую для меня, поэтому я спросил:
— Если вам лучше, я продолжу.
— Да, да, — лукавая улыбка скользнула по губам Старджинской.
— В общем, мы достали гроб, собрались с силами, вытащили гвозди и приподняли крышку. Из образовавшихся щелей хлынул чёрный, как смоль, туман. Те, кого туман обдал, в ужасе стряхивали с себя сажу. В сутолоке крышка свалилась на землю и нам стали видны вещи, перепачканные небольшим количеством чёрных хлопьев, похожих на те, что витают в воздухе, когда жгут камыш. Среди тряпья отливало золотом кольцо. Но тут я и зашёл в тупик. Что делать? Брать кольцо или оставить так, лишь описав находку и сделав заключение? Конечно, я предполагал, я ведь и затеял раскопки с тем расчётом, что в гробу будет кольцо, но из-за сковавшего меня страха я не подумал о том, чтобы пригласить саму владелицу кольца, то есть невесту Хлебова. По ведьмовским законам и принципам оно, возможно, и Тамаре принадлежит, но по нашим — Епанчиной, значит, она и должна решить, что с ним делать.