— Вы — Авенир, — сказал мужчина, и в голосе его не было ни одной вопросительной нотки, — а вы…
— Николай Переяславский, — бросил я по привычке и тут же задохнулся: вспомнил, что нахожусь в розыске.
— Николай, — повторил камердинер и кивнул. — Повесьте свои одежды в гардероб и возьмите соответствующие номерки. Не потеряйте их, судари, я уж устал их рисовать по три раза на день. Делать мне нечего, как только рисовать эти номерки…
— Помоги, — дрожащим голосом сказал Авенир.
Я помог учителю снять прохудившийся полушубок. Старец охнул — резким движением была задета рука. Это ужасно расстроило меня и огорчило. От стыда лицо моё пылало.
— Как зовут господина, к которому вы направляетесь? — спросил нас камердинер, когда мы вышли из гардероба.
— Олег Филиппович Дутов, — ответил Авенир.
— Сожалею, что раньше не спросил. Олега Филиппыча нынче нет, изволили отлучиться на часик.
— Нам может помочь его ассистент, юноша по имени… как его? Запамятовал.
— Лазарь Максимович, — подсказал камердинер.
— Именно.
— Они туточки, судари.
— Благодарю, кабинет знаем.
Из прихожей мы попали в длинный узкий коридор, начинавшийся большим окном с одной стороны дома и заканчивающийся таким же окном с другой стороны. Но эти окна были столь далеки друг от друга, что в коридоре стоял вечный полумрак, и только открывавшиеся и закрывавшиеся двери бросали белый дневной или жёлтый свечной свет на потёртый скрипучий паркет. В этом полумраке мы с трудом отыскали узкую лестницу и поднялись на второй этаж с таким же длинным коридором, только более светлым за счёт имеющихся открытых комнат, из которых доносились голоса господ, так громко споривших о малопонятных мне предметах, что, казалось, вот-вот их беседа сменится кулачным боем.
— Вот, — сказал я, резко остановившись перед дверью с висевшей на ней прямоугольной позолоченной вывеской, сообщающей следующую, довольно краткую информацию: «Дутов Олег Филиппович. Анализ минералов».
— Бери письмо, стучись и заходи, а я вынужден пойти к знакомому доктору, чтобы он посмотрел мне руку, — Авенир протянул мне обожжённый конверт, который я уже имел счастье лицезреть.
— А… а вы?.. — спросил я, сбиваясь как мальчишка, покидаемый заботливым отцом.
— Сам виноват, не надо было мне руку выкручивать. Я едва успел трансгрессировать вслед за тобой. Иди, иди. Там тебя никто не съест. Лазарь — парень твоих годков, только малость умнее тебя будет… Чай, не выкручивает руки своему учителю.
Возражать на последнее замечание я не стал, хоть оно и задело меня чрезвычайно.
— Где же мне искать вас, когда… когда мы закончим?
— Я буду ждать тебя, Николай, в одном из залов для бесед.
Старик удалился, я постучал в дверь, услышал «войдите» и вошёл. В нос мне ударил сильный запах спирта, смешанный с целым букетом различных запахов. У меня даже закружилась голова, но я всё же смог удостовериться, что нахожусь в просторной комнате о четырёх высоких окнах с тёмными, вероятно, от пыли, шторами и чахлыми цветами на подоконниках. Многочисленные столы здесь образовывали ряды, на которых громоздились удивительные приборы: одни покоились и были неподвижны, другие вертелись и насвистывали трудноуловимую мелодию. Стены от пола до потолка были заставлены шкафами, каждая полка которых гнулась под тяжестью сотен стеклянных сосудов вроде колб, баллонов и котелков с крышечками. Один высокий аппарат, сильно смахивающий на самовар, пыхтел и выбрасывал в воздух клубы белоснежного пара, разлетающегося по комнате и мешавшего мне в деталях разглядеть человека, который, будучи одет в длиннополый халат, метался между рядами столов, хватая то одну колбу, то другую, то третью.
— Кхм, — издал я звук, дабы известить о своём присутствии Лазаря Максимовича, похожего в час моего визита на взбудораженный призрак какого-нибудь одержимого средневекового алхимика.
— Минуту! — отозвался ассистент господина Дутова.
Через какое-то время загадочный аппарат начал пыхтеть тише, клубы пара выпускать реже, пока наконец совсем не затих по велению властной руки Лазаря Максимовича, который ещё минуту постоял над ним, дёрнул рычажки, покрутил зажимы и, обогнув столы, подошёл ко мне.
— Вы по какому вопросу? — спросил он после того, как мы поздоровались.
— Думаю, в этом письме всё изложено, — ответил я и добавил, сострадательно глядя на его молодое, но совершенно измождённое бледное лицо: — Простите, что приходится беспокоить вас… крайняя нужда… безвыходное положение заставляет обращаться к вам за помощью.
— Хм, — отозвался Лазарь, пробегая глазами по бумаге, — это пятиминутное дело, поэтому не стоит извиняться. Право, ерунда.
— Рад, что не слишком обременяем вас.
— Если вы не против, можно на «ты». Меня зовут Лазарь.
— Меня Николай. Очень приятно, Лазарь.
— Где камень, который нужно анализировать?
— Вот он, — и я достал из кармана маленький прозрачный камень.
— Хм, — снова отозвался Лазарь. — Любопытный экземпляр. Едва ли мне приходилось встречать что-нибудь подобное. Где ты его нашёл?
— Мне его… оставила девушка при обстоятельствах, о которых позволь мне умолчать.
Парень пожал плечами.
— Его можно использовать для опытов?
— Разумеется. Для этого мы сюда и прибыли.
Лазарь опустил камень под маленькую резку. Он сделал несколько попыток отделить от камня какую-либо часть.
— Разрешаешь использовать весь?
— Ээ… а что с ним будет? — спросил я и добавил: — прости за глупый вопрос.
— С большой вероятностью можно сказать, что он полностью уничтожится.
— А что мы узнаем?
Тут Лазарь усмехнулся.
— Мы узнаем лишь то, из чего он состоит.
Я почесал лоб.
— Видишь ли, Лазарь, я сыщик, и этот камень должен помочь найти пропавшего человека.
— Шутишь? — с удивлением спросил парень.
— Никак нет. Говорю вполне серьёзно. Я действительно сыщик и действительно ищу человека.
В это мгновение открылась дверь, и в комнату вошёл высокий сутулый господин и с грохотом бросил на крайний стол нечто тяжёлое, завёрнутое в тряпицу. Он подозрительно посмотрел на меня и обратился к ассистенту Дутова:
— Милейший, очень большая просьба: сделайте по форме номер пять дробь два. Вы это умеете, — и не успел Лазарь открыть рот, как господин продолжил с сияющим видом. — Спасибо огромнейшее, милейший. Я приду через час.
И снова бросив на меня пронзительный взгляд серых глазок, господин удалился.
— Нет, вы видели? Вы видели это? — воскликнул Лазарь с мольбой в глазах. — Безумие! Сделать анализ минералов за час! И так всегда! Это не лезет ни в какие ворота. Уволюсь, уйду, брошу им в лицо…
Лазарь поглядел на меня, ища поддержки, которую я не преминул выразить, но в особой форме.
— Увольняйтесь, уходите, — твёрдо сказал я.
— Что? — пролепетал парень.
— Сыщиком я работаю только по одной причине: я люблю работать сыщиком. И каждый должен делать то, что любит делать, что ему нравится и отчего он испытывает наслаждение. В этом я уверен. И никакая деятельность не должна лишать человека свободы и радости от осознания собственного бытия. Единственное, что имеет право портить нам настроение и расстраивать наши планы, — это судьба. Но, я уверен, из любой каверзы фортуны можно извлечь выгоду и признать жизнь довольно-таки милой.
Лазарь был поражён моим горячим высказыванием и сбит с толку. Вероятно, он никогда не слышал таких фраз, а собственным умом никогда до них не добирался, привыкнув мыслить лишь в тех рамках, которыми сам себя оградил.
— Но… ну… давай того… анализ…
— Давай, — кивнул я. — Что ж, уничтожится камень, значит, так тому и быть.
Тут я неожиданно для себя ощутил перемену. От одной смело брошенной мысли я сделался хозяином положения, из гостя превратился в человека, советами которого Лазарь не может пренебречь.
Дрожащими руками парень положил камушек на металлическое зеркало, потом начал собирать множество бутылей, из каждого капая по капле в большую мензурку. Смешавшись, жидкости начали менять цвет, а после добавления какого-то фиолетового раствора содержимое мензурки задымилось.