Я не хотел быть невольным палачом больного человека, каким, безусловно, являлся Денис. Я действовал быстро.
Ключ провалился в замочную скважину, для которой и был создан. Из шкатулки донёсся долгий упрямый щелчок. Уснувший на столетия механизм не желал движения. Крышка недовольно скрипнула и плавно откинулась под слабым действием полуразрушенной временем пружины.
Мы склонили свои лица над шкатулкой и увидели то, что предполагали: два свитка грубой почерневшей бумаги, а под ними небольшой, почти истлевший листок.
— Вот так, — сам не зная зачем, вымолвил я. — Доставай, только осторожно.
— Давай ты.
— Почему я?
— А почему я? — упрямился Денис.
— Ты хозяин шкатулки.
— А ты сыщик. Вдруг на свитки наложено заклятие. Ты сможешь его обезвредить.
Я громко усмехнулся.
— Умно. Я превращусь в горсточку пепла, а ты сдуешь её и спокойно воспользуешься записями старца.
— Вовсе нет. Я действительно думаю, что ты опытнее меня.
Я понял — спорить бесполезно, провёл ладонью над шкатулкой, но ничего не почувствовал. Похоже, старец рассчитывал, что спрятать ключ в мертвеце, который способен убивать, — достаточная мера для сохранения в тайне собственных записей. Надеюсь, это действительно так, иначе…
Но ничего не произошло, по крайней мере, в тот миг. Я достал один из свитков и осторожно начал разворачивать, чувствуя, как крошится на пальцах сухая бумага. Свет выхватывал нанесённые на поверхность руны, прочесть которые я был не в силах.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Денис, заглядывая через плечо.
— Нет. А ты?
— Как думаешь?
— Мало ли. А вдруг ты чередовал свои тёмные воровские делишки с изучением древних пергаментов?
— Не до шуток мне, Николай.
— Если серьёзно, то могу показать эти свитки старцу, у которого живу. Есть надежда, что он сможет понять написанное здесь.
Лицо Дениса стало серьёзным до отвращения.
— Ты же не думаешь…
— Нет, не думаю, — перебил я. — Разумеется, мы вместе трансгрессируем по моему… то есть по Авенирскому методу.
Пока Денис собирался (мы решили отправляться немедленно, потому что ему не терпелось узнать, что поведают свитки), я вкратце рассказал о новом методе путешествия.
— Здорово каждый раз оставлять жандармов с носом! — подвёл итог Ярый, воровато оглянулся и сунул за пазуху шкатулку с таким видом, будто я давал повод думать, что хочу отобрать её.
* * *
Хорошо помню эту встречу, то, как я представлял их друг другу. Назир, который уже мог ходить, приблизился к Денису, сияющими глазами посмотрел в лицо и крепко пожал руку как старый знакомый. Подошёл и Авенир, но этот был хмур, словно его оторвали от важного дела. Старец бросил на моего друга короткий, пронизывающий взгляд, сунул костлявую пятерню и тут же выдернул. Денис был как будто напуган, загнан в угол, молча кивнул обоим и уставился на меня.
— Авенир, я был прав: ключ от шкатулки. Она открывается. В ней свитки и, похоже, какие-то карты. Мы не можем прочесть. Поможешь?
Старец ответил, не сводя взгляда со стола, на котором расчищал место:
— Напрасный вопрос. Ежели ты притащил сюда… друга, то уверен, что я помогу. Зачем спрашивать?
— А как же такт и приличия?
— И то правда. Без приличий и церемоний в уральском лесу никуда.
— Не в духе, — процедил я сквозь зубы так, чтобы слышал только Денис.
Ярый едва заметно усмехнулся и, кажется, расслабился, но шкатулку доставать не торопился. Пришлось вмешаться.
— Давай, — я протянул руку, но Денис сам обошёл стол, поставил шкатулку на расстеленную Авениром бумагу и отомкнул, потом со вздохом отступил назад. На какое-то мгновение показалось, что Ярый с ненавистью наблюдает за тем, как руки старца теребят свитки.
— Мы не понимаем, — сказал я, чтобы разрушить тяжёлое молчание.
— Ещё бы, — крякнул Авенир. Его глаза жадно выхватывали строку за строкой.
— Мы не глупцы.
— Я вижу.
Я подмигнул Назиру, он улыбнулся в ответ. В себе я уже не увидел раздражения, досады, гнева. Наконец я начинал понимать, что Авенир такой, какой есть, его не переделаешь да и не за чем переделывать. Пусть язвит, если старику язвительность доставляет удовольствие.
А вот Денис… Что с ним сделал Якорь? Или он всегда был таким? Я уже не знал. Пытался заглянуть в прошлое, но только пустота тяжелела в груди. Пелена закрывала образы из ушедших дней, как будто судьба закрывала путь назад, оставляя пребывающий во мраке лабиринт грядущего.
— Это действительно карты, друзья мои, — проговорил Авенир. — В них указывается местонахождение замка с Залой Отнятых Сердец, если я правильно толкую инсемтутлепту.
— Правильно, — сказал Назир. — Зала Отнятых Сердец.
— А что такое инсе… лупта… как там? — вопросил я.
— Ты имеешь в виду инсемтутлепту?
— Да.
— Что «да»? — с невинным видом уточнил Авенир.
— Да, интус… мепту… Вы издеваетесь надо мной!
— Только самую малость.
Назир не удержался, и смех его покатился по комнате. Я тоже засмеялся, исподтишка наблюдая за Денисом, который в мучениях тянул побелевшие губы. Старец остался серьёзен, но вскоре с азартом воскликнул:
— Вот теперь всё ясно! Замок не стоит на месте, он передвигается.
— Как?! — немало удивились я и Назир.
— Он медленно движется на восток. Вот почему, друзья мои, это замок, а ведь замки нашей местности не свойственны, слишком холодно в Рании зимой. Замок европейский, он построен в Европе.
Карта, которую вы нашли в шкатулке, нарисована живыми чернилами, благодаря чему она не устаревает и по ней всегда можно ориентироваться. Замок сокрыт магией и появляется каждую ночь перед полнолунием, в само полнолуние и после полнолуния. В остальное время он недоступен. Чтобы замок появился, надо поднять с земли камень, искупать его в лунном свете, смочить собственной кровью и бросить как можно дальше. Замок явит себя.
— Получается, надо ждать полнолуния? — угрюмо спросил я. Мне хотелось скорее закончить дело.
— Знаешь, я почему-то так и думал, — пробормотал Назир. — У нас всё связано с луной. Да и Рид привёл Ольгу в Луриндорию в полнолуние. Наверное, даже он, августейший сын, не способен провести обычного человека через заколдованные стены Крепости, обойдя Залу Отнятых Сердец.
— Раньше полнолуния попасть в замок не получится, — подытожил Авенир, не отрывая взгляда от бумаг. — А вот когда ты попадёшь туда, Николай, тебя встретит хозяин замка, чтобы отнять сердце. Если простой смертный войдёт в Крепость с сердцем, он станет всесильным и неуязвимым.
— Едва ли мне так повезёт, — усмехнулся я. — Наверное, когда войду в замок, его хозяин в недоумении разведёт руками. И что-нибудь предпримет.
— Возможно, — промычал Авенир. — Довольно любопытная история… Во что же ты, Николай, ввязался?
— Не знаю. Но мне известно одно: я должен вытащить оттуда Кожевину.
Назир дёрнулся.
— Ну и рассказать королю о заговоре. Если получится.
Мы встретились с луриндорцем взглядом и поняли друг друга без слов.
Да, если получится…
В следующее мгновение произошло нечто лишённое всякого здравомыслия и порядка. Мы ждали, что Авенир продолжит передавать содержание записок старца, а в это время Денис сделал несколько шагов назад, его рука скользнулся за спину и выхватила пистолет. Я даже рот открыл от изумления, но друг не шутил. Чёрное дуло со всей серьёзностью глядело то на Авенира, то на меня, то на замершего неподалёку Назира. Авенир, который сразу не увидел оружие, а почувствовал кожей, как налился тяжестью воздух комнаты, медленно поднял голову, равнодушно и даже с усмешкой поглядел на Дениса, почти сказал «ну-ну» (с его губ не слетело ни звука, но я словно услышал это вызывающее «ну-ну») и рукой продолжал разглаживать карту и записи.
— Довольно болтовни, я услышал всё, что желал услышать. Теперь, старик, живо собирай бумаги в шкатулку. Живо, я сказал!