Долго бродил по знакомой местности, усыпанной свежим снегом, пока, наконец, не почувствовал тяжесть голода. За это время голова прояснилась, раздражение улеглось, как стихают к полудню морские волны от далёкого ночного шторма.
— Наш молодец давно хочет говорить с тобой, — встретил меня серьёзным взглядом Авенир, — но ваш разговор состоится только после завтрака.
— У меня нет особого желания вести беседы с тем, кто притворяется спящим, когда ему задают серьёзные вопросы, — надулся я как мальчишка.
— Эх, сударь, — вздохнул старец, — до этого часа у меня была хоть какая-то надежда, но теперь я руку дам на отсечение, что взял в ученики круглое дурачьё.
— Да, ладно, шучу, шучу, — усмехнулся я. — Нынче я уверен, что этот молодец, как вы изволите выражаться, может рассказать нам множество любопытных вещей.
Мы наскоро позавтракали, накормили Назира (как он официально нам представился), причём он впервые, с болезненным выражением на лице проговорил:
— Вот совсем скоро я буду сам вставать, и тогда вам не придётся тратить на меня своё драгоценное время.
— Что за ерунда! — отмахнулся Авенир.
— Нет, право же, я вам нельзя сказать как благодарен…
— Лучше скажите, вкусно ли?
— Очень вкусно, Авенир.
— И сытно?
— Силы прибавляются с каждым часом, Авенир. Конечно, сытно.
— Меня так не кормят, — вставил я мечтательно.
— Ещё бы тебя, буйвола, так сытно кормить, совсем думать перестанешь, жиром заплывёшь, — отчитал Авенир, дал пить Назиру, проследил, как он вытер губы, и направился прочь с посудой.
Я подсел ближе. Назир смотрел на меня с любопытством и благодарностью.
— Я прежде не имел возможности благодарить вас за то, что вы не оставили меня там, у дерева, — начал молодой человек, но я перебил его.
— Это пустяки и давай на «ты». Мы ведь, наверное, одного возраста.
— С удовольствием, как вам… то есть тебе будет угодно. Только вот спасение жизни — это не пустяк. Кто знает, что бы случилось дальше. А если бы путь звёзд переменился? Такое бывает, мне кажется.
— Путь звёзд?
— Судьба. Предопределение. Но нынче это неважно. Теперь я понял, что Ириада во всём, во всём права, — глаза Назира слегка увлажнились. — Она великая! Да, да, великая! Теперь я верю…
— Ты говоришь загадками, — заметил я с мягким укором.
— Прости…
— Кто такая Ириада? И вообще, кто ты такой, из какого племени? Ты… человек?
— Я луриндорец, житель Луриндории. Мы, луриндорцы, внешне похожи на людей, но внутренне совсем другие. Наш срок отмерян.
— Да наш, в принципе, тоже, — усмехнулся я.
— Но ваш не так, — покачал головой Назир. — Прости, я мало наблюдал за людьми, мало с ними общался, но мне кажется, что у вас слишком много случайностей. Вы можете умирать… случайно.
— А вы?
— У нас неуязвимость до смертного часа. Иными словами, нас нельзя умертвить ранее срока. Мы бессмертны до смерти.
Я поморщился, с трудом разгадывая смысл одновременно простых и невыносимо сложных фраз.
— Плохо понимаю, Назир.
— Это не так уж и важно.
— Нет, ты объясни, мне ведь интересно.
Назир улыбнулся.
— Ну, хорошо, — он помолчал. — Представь, что у нас обоих спрятаны под одеждой ножи. У тебя нож и у меня. Если я выхвачу свой нож и ударю тебя в сердце, полагаю, ты умрёшь. А если мне суждено умереть в — пусть это мало — двести десять лет, как бы ты не старался, ты не сможешь меня убить. В любом случае, моя рана заживёт, а голова, отрубленная мечом, прирастёт вновь. Это и есть неуязвимость до срока.
Я слушал с громадным любопытством.
— Поэтому тебя и привязали к дереву, зная, что ты луриндорец?
— Меня луриндорцы и привязали.
— Как? За что?
Назир улыбнулся светлой улыбкой.
— Не «как» и «за что», а «для чего». Я был привязан, чтобы встретиться с тобой. Ради нашей встречи и этой беседы я пострадал. Теперь-то я всё понял. Ох уж эта Ириада, настоящая волшебница!
Заметив на моём лице недоумение, Назир поспешил всё объяснить.
— Ириада — гадалка, прорицательница, оракул, наша Пифия. Когда-то давно она была при короле главной прорицательницей, называла тем, кто хочет, срок, отмеренный им. Но уже много лет она живёт одна, сверженная со своего престола, и на её месте другая прорицательница, глупая французская ведьма, обворожившая короля. Ириада носит в своём сердце обиду на короля, но обида эта не затуманила её внутреннее око. Она почуяла опасность для трона и всей Луриндории, начала собирать сведения и через таких людей, как я, вскоре узнала, что младший сын короля замышляет переворот. Ириада переманила меня на свою сторону, и я делился с ней всем, что слышал среди охраны Рида. А совсем недавно она предрекла мне, что я должен буду пострадать за её дело. По её наущению я пошёл к Риду и объявил, что не намерен больше охранять предателя, что я всё знаю и завтра иду к королю. Рид обрадовался моей глупости, услышав, что я собираюсь идти к королю на следующий день, и ночью подослал своих верных слуг. Они схватили меня, избили, тихо выволокли из Крепости и за несколько десятков вёрст от неё привязали меня к дереву.
— Погоди! — вскричал я. — Ты сказал «Крепость»?
— Крепость Луны или Луриндория — это одно и тоже, — удивлённый моим внезапным порывом, ответил Назир. — А что такое?
— Нет… ничего… — пробормотал я, безуспешно пытаясь привести в порядок мысли. Я был поражён тем, что в эту историю со своими снами или видениями попадает ещё и Денис Ярый.
«А если это только совпадение? Я ведь не знаю, какую крепость видит Денис. Быть может, Якорь ведёт его в совсем другую крепость или замок?»
— Тебя пытались убить, оставив привязанным к дереву? — продолжил я разговор, но мысли всё равно бросались из стороны в сторону.
— Да. Надо сказать, это самое лучшее и самое страшное средство умерщвления. Плоть, которая всё-таки более уязвима, чем дух, отделяется от него и поддаётся тлению. А дух, расставшись с плотью раньше срока, начинает свой долгий путь в сумраке, лишь через сотни лет обретая истинный покой. — Назир помолчал. — Но Ириада ободряла меня. Она говорила, что я буду спасён человеком, который ищет пропавшую девушку по имени Ольга.
— Так и случилось, — улыбнулся я. — Мне нужно найти девушку по имени Ольга. Стало быть, ты знаешь, где она?
— Она у Рида. Рид похитил её.
— Зачем же? — воскликнул я.
— Чтобы жениться на ней.
— Жениться?! Разве у вас мало девушек? Неужели ему надо было… Постой! Он ведь — сын короля, верно я понял?
— Совершенно верно, Николай.
— Сын короля не может жениться на простой девушке, а Ольга…
— Здесь есть тайна, — перебил меня Назир, — тайна, которую мы пока не можем знать. Так мне объяснила Ириада.
— Тайна, которая связывает Рида и Ольгу?
— У меня рука не поднимается обвинять эту несчастную девушку в чём-то преступном. Судя по тому, как о ней говорила Ириада, Ольга ни в чём не виновата и не догадывается, почему выбор пал на неё. Это тайна, которую знает только Рид.
— Рид похитил её два с лишним месяца назад.
— Да.
— И до сих пор не женился на ней?
— Он ждёт третьего полнолуния.
— А что будет после третьего полнолуния?
— Её сердце вернётся к ней.
— Сердце вернётся? — я почесал лоб.
— Это долгая история. Ольга — простая смертная, а простые смертные могут попасть в Крепость только через Зал Оставленных Сердец. Местонахождение этого Зала известно лицам королевской крови и никому более. Я тоже о нём не ведаю. Ириада, если и знает, то не сочла нужным об этом говорить. А ведь и тебе, Николай, придётся через него пройти.
— Что ж это за Зал такой?
— Говорят, он принадлежит, как и весь замок, одному древнему духу, проклятому Небом за какое-то страшное предательство. Дух этот является стражем Зала. Дух забирает сердце у простого смертного, чтобы тот обретал уязвимость…