— Покойся с миром, — произнёс я, и собственный голос удивил меня спокойствием. — Ты выполнил своё предназначение.
Я сунул ключ в карман, подобрал меч и стал в середине комнаты, освещённой пламенем руки. Теперь самое время успокоиться, собраться с мыслями и трансгрессировать домой. Разумеется, неделю я не смогу думать о еде, но выпить горячего Авенирского напитка я совсем не прочь.
Свиток двадцать первый Мы рождены выбирать
Денис встретил меня суровым взглядом из-под сбившихся, давно не мытых волос. Судя по бледному, усталому лицу, уже несколько часов он сидел, склонившись над столом и строя домики из рыбных костей. Я помешал ему.
— Ну, говори скорее, по какому делу хотел меня видеть. Я занят.
— Вижу.
Денис усмехнулся с горечью и злобой, но промолчал.
— Кажется, ты упоминал в последнем разговоре некую Крепость…
Пламя свечи заиграло в глазах Дениса. Он выпрямился. Рыбьи кости зазвенели о тарелку.
— Так вот, кое-что мне удалось узнать.
— Говори! — Ярый едва усидел на стуле, в любое мгновенье готов был вскочить и приняться трясти меня. — Слушаю!
— Погоди. Я бы с радостью пропустил стаканчик вина, закусив икоркой. Слишком аппетитно у тебя тут на столе разложено. В иных случаях кусок в горло не лезет.
Я договаривал последние слова, а Денис уж метался по комнате, искал запасы вина.
— Секунда, друг, секунда и всё будет!
— Да не спеши, — я раздевался.
— Нет, нет, мне не терпится услышать о Крепости. Ты знаешь, для меня это крайне важно. Угощайся, пожалуйста. Если что надо, мне только свиснуть, мигом притащат. Я тут на барской ноге.
Вино приятно согрело и почти сразу упростило мысли, отогнав лишние мелкие, осветив главные. На белый хлеб я намазал жгуче-солёную икру и не торопясь сжевал. Второй осушенный стаканчик вина подвёл черту под всеми желаниями сегодняшнего дня.
— Благодарю, Денис. Порой думаешь: как же просто обрести счастье бытия! — Я вытер губы. — Но не буду мучить тебя, перейду к делу.
Ярый не сводил с меня алчущий взгляд, подобный тому, какой устремляет затерявшийся в пустыне путник на синюю гладь пресного озера.
— Я выяснил, что на Урале действительно существует Крепость Луны. Но это не крепость в привычном смысле слова. Это целое царство, страна, государство. Луриндория. Есть ли там сокровища, за которыми ты охотишься, я не узнавал. Но я точно знаю, что именно там находится дочь Волконского.
— Ишь ты!
— Не понимаю, с какой целью, но судьба сводит нас вместе, Денис. Конечно, нет полной уверенности в том, что Крепость луны — это именно та крепость, которая тебе снится. Но есть способ проверить.
— Какой способ? — прошептал одними губами Денис.
— Ты пойдёшь вместе со мной. Если, конечно, захочешь.
— Дурак! Разумеется, хочу!
— Отлично. Для начала покажи шкатулку, которую ты показывал в прошлый раз. Надеюсь, ты от неё не успел избавиться?
Вместо ответа Денис кинулся под кровать. Не прошло и минуты, как шкатулка с глухим ударом была водружена на стол.
— Она приведёт нас обоих в Крепость, — я пригляделся к замку и крякнул.
— Нужен ключ, — вздохнул Денис.
— Не этот ли?
Ужас и восторг одновременно полыхнули в глазах друга. Едва ли найдётся поэт, который в самых ярких и глубоких строках сможет описать то, что происходило в душе Дениса, только во взгляде я заметил едва уловимую боль ожидания. В это мгновение ему хотелось быть в Крепости, а не смотреть, как чернеет на моей ладони корявый ключ.
Я не хотел быть невольным палачом больного человека, каким, безусловно, являлся Денис. Я действовал быстро.
Ключ провалился в замочную скважину, для которой и был создан. Из шкатулки донёсся долгий упрямый щелчок. Уснувший на столетия механизм не желал движения. Крышка недовольно скрипнула и плавно откинулась под слабым действием полуразрушенной временем пружины.
Мы склонили свои лица над шкатулкой и увидели то, что предполагали: два свитка грубой почерневшей бумаги, а под ними небольшой, почти истлевший листок.
— Вот так, — сам не зная зачем, вымолвил я. — Доставай, только осторожно.
— Давай ты.
— Почему я?
— А почему я? — упрямился Денис.
— Ты хозяин шкатулки.
— А ты сыщик. Вдруг на свитки наложено заклятие. Ты сможешь его обезвредить.
Я громко усмехнулся.
— Умно. Я превращусь в горсточку пепла, а ты сдуешь её и спокойно воспользуешься записями старца.
— Вовсе нет. Я действительно думаю, что ты опытнее меня.
Я понял — спорить бесполезно, провёл ладонью над шкатулкой, но ничего не почувствовал. Похоже, старец рассчитывал, что спрятать ключ в мертвеце, который способен убивать, — достаточная мера для сохранения в тайне собственных записей. Надеюсь, это действительно так, иначе…
Но ничего не произошло, по крайней мере, в тот миг. Я достал один из свитков и осторожно начал разворачивать, чувствуя, как крошится на пальцах сухая бумага. Свет выхватывал нанесённые на поверхность руны, прочесть которые я был не в силах.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Денис, заглядывая через плечо.
— Нет. А ты?
— Как думаешь?
— Мало ли. А вдруг ты чередовал свои тёмные воровские делишки с изучением древних пергаментов?
— Не до шуток мне, Николай.
— Если серьёзно, то могу показать эти свитки старцу, у которого живу. Есть надежда, что он сможет понять написанное здесь.
Лицо Дениса стало серьёзным до отвращения.
— Ты же не думаешь…
— Нет, не думаю, — перебил я. — Разумеется, мы вместе трансгрессируем по моему… то есть по Авенирскому методу.
Пока Денис собирался (мы решили отправляться немедленно, потому что ему не терпелось узнать, что поведают свитки), я вкратце рассказал о новом методе путешествия.
— Здорово каждый раз оставлять жандармов с носом! — подвёл итог Ярый, воровато оглянулся и сунул за пазуху шкатулку с таким видом, будто я давал повод думать, что хочу отобрать её.
Хорошо помню эту встречу, то, как я представлял их друг другу. Назир, который уже мог ходить, приблизился к Денису, сияющими глазами посмотрел в лицо и крепко пожал руку как старый знакомый. Подошёл и Авенир, но этот был хмур, словно его оторвали от важного дела. Старец бросил на моего друга короткий, пронизывающий взгляд, сунул костлявую пятерню и тут же выдернул. Денис был как будто напуган, загнан в угол, молча кивнул обоим и уставился на меня.
— Авенир, я был прав: ключ от шкатулки. Она открывается. В ней свитки и, похоже, какие-то карты. Мы не можем прочесть. Поможешь?
Старец ответил, не сводя взгляда со стола, на котором расчищал место:
— Напрасный вопрос. Ежели ты притащил сюда… друга, то уверен, что я помогу. Зачем спрашивать?
— А как же такт и приличия?
— И то правда. Без приличий и церемоний в уральском лесу никуда.
— Не в духе, — процедил я сквозь зубы так, чтобы слышал только Денис.
Ярый едва заметно усмехнулся и, кажется, расслабился, но шкатулку доставать не торопился. Пришлось вмешаться.
— Давай, — я протянул руку, но Денис сам обошёл стол, поставил шкатулку на расстеленную Авениром бумагу и отомкнул, потом со вздохом отступил назад. На какое-то мгновение показалось, что Ярый с ненавистью наблюдает за тем, как руки старца теребят свитки.
— Мы не понимаем, — сказал я, чтобы разрушить тяжёлое молчание.
— Ещё бы, — крякнул Авенир. Его глаза жадно выхватывали строку за строкой.
— Мы не глупцы.
— Я вижу.
Я подмигнул Назиру, он улыбнулся в ответ. В себе я уже не увидел раздражения, досады, гнева. Наконец я начинал понимать, что Авенир такой, какой есть, его не переделаешь да и не за чем переделывать. Пусть язвит, если старику язвительность доставляет удовольствие.