— Никто. Я не знаю её.
— Но как же?!
Я вкратце поведал о своих приключениях, встрече с Волконским и данном ему обещании найти дочь.
— Ах, Николай, скромная вы душа! — засмеялся Тимофей. — Всю правду выложили, а про слово солгали. Я ведь вижу. Покраснели? Не давали вы слова, стало быть, вас ничего не связывает, никакого обязательства нет. Что же вас влечёт в Крепость? Эх, глупый вопрос. Вы ведь и не знаете, а кабы знали, так и не пошли бы на такие жертвы и опасности. Однако же, сколько загадок у вас, и как сплелось всё!
— Да, сплелось, — вздохнул я. — Меня беспокоит вот что: назад-то как? Тоже через замок проходить нужно будет?
— Полагаю, что так, хотя в вашем случае затруднительно ответить наверняка.
Тропинка резко уходила вниз. Я едва не скатился. С трудом остановившись, я увидел, что Тимофея рядом нет. Он стоял на краю обрыва и смотрел вдаль.
— Вижу стены Крепости, — крикнул он. — Удачи вам, Николай! Ухожу к праотцам.
Его фигура, теперь почти прозрачная, поплыла над верхушками деревьев.
— Прощайте! — махнул я рукой.
Я посмотрел себе под ноги, чтобы не споткнуться о неровности, а когда поднял взгляд, Тимофея уже не было. Он исчез. Ушёл навсегда.
Уже полчаса я брёл на север, а неподалёку от меня величаво плыла громадная стена Крепости. Её камни переливались белёсым свечением, словно полупрозрачной жидкостью. То была магия, которую я начал видеть после того, как побывал в Зале Отнятых Сердец. Обычный раниец даже не слышал о существовании Луриндории. Лишь единицы лицезрели своими глазами величественную цитадель древности, в таинственности сохранившуюся до наших дней.
Я старательно прислушивался к звукам, устав оглядываться. С той минуты, как из-за верхушек деревьев первый раз показались зубчатые края крепостной стены, меня преследовало тревожное ощущение, что за мной наблюдают. Если это луриндорские стражники, то сопротивляться бесполезно, так, по крайней мере, объяснял Назир. За столетия мирной жизни мужчины Крепости не потеряли навыков ведения боя и выслеживания врага.
Скоро мне пришла в голову мысль, что неплохо было бы трансгрессировать по методу Авенира. Это поможет оторваться от возможных преследователей. Я остановился, переводя дыхание, закрыл глаза и собрался с мыслями. Передо мной стоял вопрос, как будет выглядеть местность через вёрст десять, не окажется ли там какое-нибудь ущелье.
— Стой, как стоял, и подними руки, — разбил тишину ровный властный голос.
Возможно, старый метод трансгрессии и был плох тем, что жандармы легко перехватывали ранийцев, трансгрессирующих без разрешения и вне установленных территорий, но он позволял переноситься из одного места в другое без концентрации внимания. А метод Авенира требовал едва ли не минутного ухода в себя и спокойствия. Это был, пожалуй, единственный недостаток вышеупомянутого метода. Он и подвёл.
Слова, прозвучавшие за спиной, вырвали из сосредоточения. Меня будто окатили ледяной водой. Я медленно обернулся, чувствуя, как надежда, а вместе с ней и силы, покидают меня.
— Брось оружие, если оно у тебя есть, — прибавил очень высокий стройный человек в чёрном поблёскивающем плаще. Глаза незнакомца сверкали в лунном свете. Натянутая тетива готова была в любое мгновение пустить в сердце стрелу.
— Нет у меня оружия, — ответил я глухо и тоже спокойно.
Из лесного сумрака неспешно выплыли двое луриндорских наездников (вне сомнений, это были они) на высоких поджарых конях.
— Опустись на колени.
Я повиновался, и тут же один из наездников бесшумно спешился и накинул мне на голову мешок. Ткань оказалась лёгкой, но совершенно непрозрачной. Потом руки заломили за спину и туго связали. Одним рывком подняли, усадили на коня, привязав к наезднику, и пустились вскачь.
Меня нещадно трясло, бросало из стороны в сторону. Я чувствовал, как мы то поднимаемся вверх по крутому склону, то бросаемся вниз. Копыта животных гулко, почти не слышно, отзывались в лесной пуще. Луриндорцы изредка переговаривались на загадочном наречии.
Погружённый во тьму, я лихорадочно думал о своей участи, о том, куда меня везут. Если бы у луриндорцев был приказ убивать всякого, кто приблизится к Крепости, то они сделали бы это на месте. Более того, в таком случае терялся смысл существования замка и Залы Отнятых Сердец. Нет, жители Крепости явно желали допросить странного путника, выведать его цели.
Скоро звук лошадиного бега изменился. Почва стала более плотной. Ещё минута, и на удары копыт начали отзываться камни. Потом послышался крик, понять значение которого я не мог, скрипнули засовы и надрывно запели металлические петли дверей или ворот.
Короткие переговоры, и мы поскакали дальше. Теперь мы неслись, наверное, час без перерыва. Я успел почувствовать головокружение и подкатывающую тошноту, несколько раз впадал в тревожную дрёму прежде, чем кони остановились, зафыркали, а меня вынули из седла и, не снимая мешка, под спешный говор повели куда-то по мощёной дороге.
Я услышал звук открывшейся двери, и свежий морозный воздух сменился тяжёлым, застоявшимся. Мы спустились вниз по крутой лестнице.
— Без шуток, — приказали из-за спины.
Я почувствовал, как от жёсткой верёвки освободили затёкшие руки, и с удовольствием потёр запястья. Вот сорвали и мешок, и я понял, что не ошибся: вокруг пустые тёмные стены подвала, освещённого парой факелов, а впереди две большие клети. Одну из них сейчас же открыли, втолкнули меня и закрыли. Руки невольно вцепились в толстые холодные серебристые прутья.
— Куда меня привели, и что всё это значит? — крикнул я.
Луриндорец, который пленил меня, скривил губы.
— Не тебе задавать вопросы.
— А кому?
— Его высочеству Риду, принцу Луриндорскому.
— Когда он поговорит со мной?
Но луриндорец не ответил: с лёгкостью взбежал по лестнице и скрылся за дверью.
Итак, я взаперти. Вероятно, пленён охранниками Рида, того самого, что желает жениться на Ольге Кожевиной и силой взять трон Луриндории. Такого человека стоит опасаться.
Кстати, где я нахожусь? Можно предположить, что под домом, принадлежащим частному лицу. Это точно не острог. Что ж, так даже хуже. Со мной могут расправиться, оставив в стороне законы Крепости.
И всё же, заглядывая в себя, я ощущал, что далёк от паники. В груди неукротимым огнём пылала надежда. Сколько случайностей, часть из которых были совсем не случайны, ставили меня лицом к лицу со смертью, а я оставался жив? Вера в то, что события совершают просто ещё один размашистый виток, не позволяла страху своей тысячепудовой глыбой задавить меня.
Пока я мерил шагами клетку, присматривался к доскам под ногами, косился на прутья, уж слишком ярко блестевшие в свете факелов, мне пришла в голову простая мысль: иметь перед разговором с Ридом точное знание о том, можно или нельзя отсюда трансгрессировать. Я прислушался. Гулкая тишина висела в воздухе; ни отдалённые шаги, ни обрывки речей сюда не доносились. Это позволило мне обуздать свои чувства и сосредоточиться, ярко представить себя стоящим за прутьями. Ещё мгновение и…
Я открыл глаза и прошёлся по клетке, пытаясь усмирить растущее раздражение. Я не смог трансгрессировать, потому что магия, нанесённая на прутья, выталкивала сознание из представленной точки, ограничивала мир до размеров клетки. Пришлось смириться с неудачей и при попытке заглянуть под пол, а ведь я имел навыки наблюдения за происходящим сквозь стены.
В бешенстве я опустился на пол, поджав под себя ноги, и тут же понял, что ужасно голоден. «Почему бы нет?» — подумал я и достал из внутреннего кармана крошечный мешочек, в котором один мудрый человек по имени Авенир спрятал кое-что из съестного, например, хлебцы и свиное сало. За считанные минуты я прикончил половину запасов, но заставил себя остановиться, завязал мешочек и спрятал. Пришлось побороть и желание растянуться на полу, поскольку он был далёк от чистоты да к тому же очень холоден. «Уж не знаю, насколько я стал неуязвимым, но едва ли подаренное Хранителем сердце защитит от такой вредной мелочи как насморк».