Рид был хитёр и изворотлив настолько, насколько может быть хитёр и изворотлив человек, у которого за спиной только что обрушился мост, а впереди — скользкие камни среди кипящей лавы. Он стал причиной падения Ириады. Место главной ведуньи заняла француженка, телом которой он утолял похоть, с ранней юности терзавшую его. Жизель быстро смекнула, что может иметь больше, чем предлагает ей принц, и совратила короля. Впрочем, она была под стать Риду: смекалистость, не обременённая совестливостью и какими-либо нравственными границами, помогла ей добиться удивительных результатов, и никто, кроме немногочисленных и терзаемых сребролюбием, а потому покорных слуг, не знал о связи Жизель и Ирла. Даже дворцовые сплетники считали её примером добродетели и невинности, а меж тем, с яростью тигрицы она скакала на обессиленном короле, пока тот не впадал в блаженное беспамятство и не становился негоден для утех.
Но француженка и не думала отказываться от Рида. Во-первых, она считала опасным иметь такого человека в числе врагов; во-вторых, она была всё-таки благодарна за счастливую жизнь; а в-третьих, она видела в нём, что называется сейчас, перспективы. Возможно, она даже любила его. Знаем точно, что Жизель помогала любовнику и рассказала однажды весьма интересную древнюю легенду о трёх Владыках.
Пусть француженка была не лучшей пророчицей в Луриндории, но умела слушать и извлекать из услышанного пользу. Не давая себе скучать, она в свободные часы разгуливала по библиотеке и краем глаза выхватывала название фолиантов. Так она быстро раздобыла необходимые сведения и поняла, что Владыки — не герои сказок, их можно отыскать среди людей.
С той ночи, когда состоялся её разговор с Ридом, последнего не покидала надежда разыскать девушку, которая могла бы подходить под звание одного из Владык. Путешествовал он месяц за месяцем, посетил множество городов и деревень Ранийской империи, пока не нашёл Ольгу Кожевину. В сердце своём он заключил, что она возведёт его на трон.
Мир настиг меня внезапно, подобно порыву холодного ветра перед грозой, ворвался в сознание звуками хлюпающей воды, тихого говора на луриндорском наречии, жаром в шее и горле. Я закашлял и открыл глаза.
Над головой висел тёмный деревянный потолок, а сам я лежал на большом столе совершенно голый.
На мой кашель повернулась женщина, выжимавшая тряпку, вскочил со стула высокий мужчина.
«Они меня не убили, — подумал я. — Решили пытать».
— Очнулся, голубчик, — сказала женщина, среднего роста, чуть полноватая, с огромной высокой грудью. Чёрные, чуть тронутые сединой волосы кольцами падали на плечи. Смоляные глаза горели.
«Нет, не может быть!»
— Ириада… — прошептал я утвердительно.
— Речь при тебе, это уже хорошо, — женщина принялась вытирать грудь и рёбра тряпкой.
— Не надо…
— А вот командовать не смей, — отрезала пророчица. — Завтра своей жене будешь приказы отдавать, — она вновь простирала тряпку, вытерла живот, по-хозяйски нырнула между ног и тщательно там всё обтёрла. — Нечего стыдиться, всем хорош.
Уж насколько я плохо себя чувствовал, но щёки всё равно запылали.
— Винар, — обратилась она к луриндорец. — Что стоишь как пень? Принеси кружку воды, дай отпить молодцу пару глотков и ушат подставь: пусть сплюнет. Ему надо промочить горло. Не каждый же день ему отрубают голову, в конце-то концов!
— Слушаюсь, — Винар бросился исполнять приказание.
Ириада предупредила:
— Может быть больно, потерпи.
Она перевернула меня набок. Боль в шее окрасила комнату беловатым сиянием. Я замычал.
— Сейчас полдень, юноша, а к вечеру ты должен быть как огурчик. Полагаю, знаешь зачем?
— Да.
— Назир здоров?
— Да.
— Рада. Признаюсь, волновалась за него. Одно дело — видеть будущее, другое — воплощение пророчеств. Порой око лицезрит ложные пути.
Я жадно потянул воду и сплюнул в ушат.
— Земля… во рту?…
— А ты как думал? Сначала Винар — поблагодари его как следует — откопал из земли тело, а уж потом нашёл-таки голову.
— Правда?!
Удивление было настолько сильным, что придало сил. Я попытался подняться.
— И не вздумай вскакивать! — прикрикнула Ириада. — Едва шея срослась, а он уж бежать хочет. Что откопали тебя, истинная правда, не время шутить. Принц Луриндорский велел тебя казнить, и его слуги прекрасно исполнили приказание. Но, говорят, в последний момент ты ужасно испортил ему настроение, признавшись, что тебе известны его тайные намерения.
— Он в бешенстве оттого, что не догадался вас пытать, а потом уж казнить, — вставил со смущением Винар.
— Само проведение оградило его от этой мысли, — продолжила Ириада. — Принц жесток, он всего боится, всюду чует измену, поэтому он пытал бы тебя изощрёнными способами. Я не знаю, выдержал бы ты. Впрочем, моей жизни это едва угрожало, а вот все наши планы рассыпались бы. Но ты у нас, а значит, судьбе угодно покарать изменника и сохранить правление в руках нынешнего короля.
— Вы думаете, я смогу?
— От моего ответа зависит твоя решимость? — вопросом ответила пророчица.
Я подумал.
— Не решимость, но спокойствие и уверенность.
— Хорошо сказано, юноша. Я вижу твой путь и пути других людей и луриндорцев. Эти пути пересекаются сегодня ночью, а что будет — то никому не дано знать.
— Я встречусь с Ольгой?
— Я забываю, что Ольга для тебя важнее короля Луриндорского, — глаза Ириады сверкнули. — Да, встретишься. И даже больше, чем просто встретишься.
— Как это?
— Ты не готов вместить.
— В смысле?
— Какой же любопытный, — нежно проговорила пророчица, окинув меня, нагого, взглядом. — Пора одевать, Винар. Помоги.
Она принесла стопку одежды. Они начали меня одевать. Руки у Ириады оказались удивительно горячими, и всякий раз, когда она касалась тела, по мне катились волны жара. Винар по-прежнему выглядел смущённым и бросал на меня подобострастные взгляды, словно я был оживший герой древних сказаний.
Вскоре я был одет. Ириада принесла в миске какой-то пряный отвар, смочила белую ткань и начала растирать шею.
— Ты ступай, Винар, да осторожнее. Службу не забуду.
— Благодарю вас, Ириада.
Они кивнули друг другу, и луриндорец быстро покинул комнату.
— Больно?
— Не очень.
— Славно, Николай. Так ведь тебя зовут?
— Так.
— Но ты должен знать, что мне известно и твоё первое имя.
— Вы не единственная, не считая родителей и сестры, кто знает его.
Ириада остановилась и внимательно поглядела мне в глаза.
— Провидец или маг?
— Полагаю, и то и другое. Он предрёк смерть отца, и к этой смерти, вероятно, причастен. Он и Крепость упоминал.
— Ну, пока не он должен тебя заботить, а успех нашего предприятия. Я чувствую, что у нас всё получится. Не зря ведь судьба привела тебя в Лунное Царство. Твой путь был нелёгок, не так ли, Николай?
— Совершенно верно.
— Ты потерял сердце и вновь обрёл его, благодаря чему стал неуязвим в стенах Крепости.
Я ухмыльнулся.
— Мне отрубили голову. Это и есть неуязвимость?
— А ты бы предпочёл, чтобы меч разлетелся на кусочки от прикосновения к твоей божественной шее, а Рид пал на колени, моля о пощаде?
— По правде, было бы неплохо.
Ириада коротко, но искренне засмеялась. Я застенчиво улыбался.
— Пожалуй, уже можно попытаться встать, — объявила пророчица и горячими руками накрыла мои уши. — Давай.
Я начал осторожно приподниматься на руках. Лицо Ириады находилось совсем близко с моим, взгляды пересекались, кончики её волос то и дело скользили по щекам. Странные мысли роились в голове, странные желания разгорались внутри.
Пророчица, безусловно, поняла, что рождает во мне желание. Когда я сел, она отпустила голову, приказала придерживать её, а сама опустилась в кресло, стоявшее в углу комнаты, и погрозила пальчиком.