Сотники альбов только начали восстанавливать порядок в смешавшейся армии, когда на осаждающих обрушилась новая напасть. Те из бронированных чудищ, что ухитрились уцелеть в первой атаке и которых маги Исенны, казалось, прочно держат в узде, внезапно словно взбесились. Все их стадо, около двух десятков голов, вдруг сорвалось с места, галопом несясь сквозь строй двергских латников и их убийственных осадных машин, круша все на своем пути и не разбирая дороги. Альбийская магия справилась и с этой бедой, и спустя десять ударов сердца «живые тараны» превратились в неподвижные груды мяса и костей… но Зокарр по прозвищу Два Топора, стянув с головы помятый бронзовый шлем, с размаху хватил им о камень:
— У нас более нет катапульт, Исенна!
Аллерикс, обеими руками сжимая стальной сверкающий жезл, медленно обернулся к Эрианну Ладрейну, и тот невольно отшатнулся, увидев лицо своего соратника — чеканное благородство черт сменилось дикой маской ярости.
— Ты говорил, что они несмышленые дети! — проревел он, буравя взглядом бледного, как мел, Эрианна. — Якобы они не сумеют воспользоваться Силой без их проклятого наставника! Теперь погляди, что осталось от моей армии, и подумай трижды, прежде чем открыть пасть еще раз!
— Парочка удачно составленных заклятий еще ни о чем не говорит! — запротестовал Эрианн. — Просто кто-то у них хорошо владеет заклинаниями Живой Природы! Мы ошиблись, бросив в бой чудовищ, которых они смогли подчинить, но кто же мог знать!.. В магии Стихий, ручаюсь, они нам не соперники. Их Воздушный Щит куда слабее нашего…
— …Их Воздушный Щит с успехом отражал наши удары едва не целый день! — отрезал Исенна. Потеряв интерес к бесплодному спору с Ладрейном, он повернулся спиной к нему и окликнул: — Зокарр!
— Да, Исенна, — угрюмо отозвался могучий седобородый дверг.
— Сколько у тебя «саламандр»?
— Теперь? Не знаю. Не более полусотни.
— Когда они будут готовы к бою?
— Не раньше завтрашнего утра, — хмуро ответил подгорный вождь, донельзя удрученный потерей своих драгоценных катапульт. — И то, если…
— Утра? Завтрашнего утра?! Я приказываю…
— Приказывай, но сперва послушай, что я скажу, — перебил Зокарр Два Топора.
От такой неслыханной дерзости Аллерикс на мгновение опешил, а Эрианн, его сын и находившийся неподалеку Ирваст обменялись быстрыми взглядами.
Дверг тем временем продолжил на лязгающем наречии подгорного народа — по-альбийски Зокарр, как и прочие его соплеменники, изъяснялся крайне скверно. Впрочем, и на родном языке речь карлика звучала не слишком дипломатично:
— Этот приказ, Исенна, точно загонит тебя в могилу, уж извини за прямоту, а с тобой вместе и нас всех. Воля твоя, я, конечно, подчинюсь, я тебе на верность присягал. Только если мы и «саламандры» потеряем, можно смело бросаться на собственный меч. Они там, в крепости, еще полны сил, а мои воины только что видели их мощь в действии и, скажу я вам, неприятно поражены. Но вот только что я слыхал, как достойный Эрианн про Магию Стихий чего-то хвалился… А покажите-ка нам, на что способна ваша магия — и подгорному народу, и вашим мечникам полезно будет посмотреть, чтоб смелости прибавить. Вот как в Тиллене, где вы вдвоем безо всяких катапульт стены сносили.
Все без исключения альбы, да и большая часть двергов, присутствовавших при сей отповеди, про себя решили, что едва дерзкий произнесет последнее слово, как будет немедленно испепелен Исенной — такая ярость была написана на лице альбийского вождя. Пожалуй, впервые ему осмелились перечить столь открыто, и кто — наемник, грязекоп! Однако резкие перемены настроения Безумца вошли в поговорку даже среди его собственной свиты. К концу речи Зокарра Альб овладел собой и вдруг, широко улыбнувшись, хлопнул дверга по обтянутому кольчугой крутому плечу:
— Честные и достойные речи! Ты не побоялся спорить со мной, а это случается нечасто. Знаешь, ты был на волосок от смерти только что… — Зокарр Два Топора равнодушно пожал плечами. — Но теперь и я вижу, что погорячился, а ты был прав. Спасибо тебе, мой союзник, мой друг! Только что твоя доля в добыче увеличилась вдвое. Вот тебе иной приказ: отведи своих воинов не меньше чем на фарлонг от первой линии укреплений и не приближайся, покуда я не подам сигнал. То же самое должны сделать и наши командиры — распорядись, Эрианн, пусть отправят гонцов, и приготовься. Сейчас мы вдвоем покажем, на что способна наша магия.
Отец и сын Ладрейны снова переглянулись — на сей раз, в их взглядах читалось недоумение и беспокойство.
Временное затишье продлилось до темноты — а темнеет летом поздно, и Цитадель получила довольно долгую передышку. С высоких шпилей Серебряных Башен, где творили свое колдовство Хранители Радуги, видно было, как перегруппируются вражеские армии, не делая больше попыток решительного штурма. Немногие уцелевшие требюшеты двергов размеренно взмахивали рычагами, выбрасывая в воздух каменные глыбы и зажигательные шары. Но, хотя Воздушный Щит не защищал более крепость, вялый обстрел почти не причинял урона. До второй линии обороны снаряды не долетали, когда же дверги попробовали выдвинуть осадные орудия поближе, упавшая с ясного неба молния испепелила две катапульты. Подгорные воины почли за благо убраться подальше.
Носители Алмазов хранили молчание, ничем не ответив на эту выходку Айхалля, и вообще, похоже, удалились за пределы видимости. Разве только до рези в глазах напрягая зрение либо же обострив его с помощью нехитрого колдовства, можно было разглядеть гигантскую тучу серой пыли, прошитую тонкими синими разрядами — она полностью закрывала одну из дальних гор, оттуда доносились тяжкие удары, от коих порой мелко дрожала земля. Судя по всему, там творилась могучая волшба, и эта волшба вкупе с загадочным бездействием альбов не на шутку обеспокоила защитников Цитадели. Обеспокоила настолько, что поднакопившее силы Семицветье решилось на ответную вылазку. Для ночной атаки объединили свои умения старшие Хранители — Аметист, Опал, Рубин и Аквамарин. Полночь, словно огнями фейерверка, вспыхнула тысячью молний, пролилась огненным дождем на расположение осаждающих. В ответ на дальней горе засияла яркая синяя звезда — и струи огня, способные прожигать любую броню, стали гаснуть в сотне локтей от земли, молнии же бессильно растекались по мерцающему голубому куполу, накрывшему лагерь Исенны и Эрианна.
Эльшар, Драконий Всадник, чьи магические таланты позволили столь блестяще обратить против самих завоевателей атаку звериных орд, скрепя сердце вновь послал обоих драконов на разведку. Черный Дийарм и бронзово-золотая Рагита стремительными тенями скользнули в ночь, но очень скоро возвратились, преследуемые по пятам сразу тремя зеленоватыми вихрями — двумя днями раньше подобный смерч расправился с младшим из драконов, Флеймом. В ночной тьме одинаково бесследно растворялись и драконьи силуэты, и их преследователи, но, когда панические мысли крылатых ящеров коснулись сознания Эльшара, владелец Топаза обратился за помощью к Хранительнице Огня.
Возможно, у Иллирет ль'Хеллуаны и не хватило сил пробить защиту, поставленную самим Исенной над воинским лагерем, зато на иные чудеса ее способностей достало с лихвой. Прямо перед хищными смерчами распахнулась стена пламени, сквозь которую невредимыми пронеслись драконы. Тогда и выяснилось, что за создания привел с собой Аллерикс — то, что с шипением и треском сгорало над вторым ярусом Цитадели, более всего напоминало три гигантских пчелиных роя. Стены и улицы оказались усыпаны хорошо прожаренными тушками крылатых и зубастых тварей, похожих на осу, но размером с голубя. Неугомонные йюрч устроили себе дармовую пирушку — подобные существа были хорошо им знакомы и даже считались деликатесом, причем именно в жареном виде. Зверюги прислали в Башни своего представителя с благодарностью лично Рубину и одной-единственной нижайшей просьбой — нельзя ли добавить к осам пару бочонков какой-нибудь приправы, а то лакомство получилось жестковатым…