— Та самая, что заправляет всей этой круговертью, — Эвье сделал всеобъемлющий жест, включавший в себя подземелья Цитадели с доброй частью Материка, и старательно выговорил непривычное для человеческого языка имя: — Иллирет ль'Хеллуана. Королева Огня. Хранительница Рубина.
— Так ведь Радуга покинула Цитадель, — медленно произнес Льоу, подавшись вперед — весь сон с него как рукой сняло. — Оттого, говорят, Безумный Исенна и исходит желчью. Или… или все-таки…
Коннахар же ничего не сказал, вспоминая пролетевший мимо него по стене бастиона опаляющий багряный вихрь. В плеске и кружении алых тканей он тогда не различил облика. Цурсог назвал мелькнувшее видение хозяйкой Твердыни и подругой Владыки Цитадели. Каково сейчас приходится несчастной женщине — всякое утро, день и ночь видеть своего господина и наставника прикованным на верхушке Серебряного Пика? Похоже, эта госпожа Иллирет весьма незаурядная особа с решительным характером, раз не потеряла присутствия духа и умудрилась создать малую армию уцелевших защитников крепости прямо под носом у Аллерикса и его воевод.
— Радуга — да, покинула. А Иллирет осталась в самый последний миг. Она «собирала осколки», как Файоли выразилась, — продолжил Коррент-младший. — Уводила бойцов, кто еще уцелел, в подземелья, чтобы продолжить борьбу. Когда пыль немного улеглась и наверху стало потише, мы стали наведываться в крепость — искали, где содержат пленников, считали, много ли воинов осталось у Исенны и двергов, да высматривали, где они разбили лагеря. Вдобавок я еще разыскивал, куда вас угораздило запропаститься. Уже совсем отчаялся, когда прослышал о каком-то языкатом сиидха, поющем для Зокарра Два Топора и его карликов. Мы рассчитывали перехватить тебя где-нибудь по дороге из лагеря Зокарра в ваш загон, — Эвье повернулся к темрийцу, — но ты, как всегда, по резвости нрава сам все испортил. Волочь тебя мимо альбийских ночных дозоров почти через всю крепость, да еще при том, что ты в любой момент мог завопить спьяну, мы не рискнули. Но теперь я уже сообразил, в каком из бараков вас искать. Файоли вскоре наведалась туда и подтвердила, что вы именно там.
— Допустим, пленных, нас в том числе, вы освободили, — подвел итог наследник Трона Льва. — Как с ними поступают дальше? И вообще, сколько здесь народу? Тысячи три? Больше?
— Меньше. Подземелья Цитадели не так велики, как может показаться на первый взгляд. Вместе с теми, кто освобожден сегодня вечером — а мы ведь не только вас вытащили — около тысячи, — развел руками Коррент. — Но сражаться могут не все, многие ранены. Раненых подлечивают, кое-кого уводят в горы, там есть какие-то тайные тропки, по которым маленькая группа может незаметно просочиться на Полдень. Но большинство остается здесь, портить жизнь завоевателям и выручать тех, кого продолжают держать в плену. Кроме того… — он замялся, скосив на друзей испытующий взгляд. — Кроме того, Госпожа набирает воинов в отряд для вылазки в Вершины. Она хочет освободить… ну, вы поняли.
— Что? — Конни показалось, он ослышался. — Ты это всерьез, или вы тут перегрелись и дружно спятили? Меньше тысячи клинков против всего исенновского войска! Да там, в замке, шагу небось ступить нельзя, чтобы не натолкнуться на стражника! И вдобавок там безвылазно торчит Безумец! Не хочу сказать ничего дурного о здешней Госпоже, но ее войско превратится в пепел даже раньше, чем они хотя бы достигнут ворот Башни!
— Ничего-то вы не знаете, — сочувственно присвистнул Эвье. — Пока вы маялись в своем загончике, здесь многое переменилось. Мы тут болтаем, а тем временем армия Аллерикса бодрым маршем покидает Долину. Не то чтобы они взбунтовались, просто малость поразмыслили и решили больше не рисковать своими бесценными альбийскими головами, выполняя его приказания. Почти все дверги тоже улизнули, прихватив награбленное в здешних кладовых. В Вершинах остались только сотни три Бессмертных Клинков, личной гвардии Исенны. Вы их наверняка видели — мечники в бело-синих доспехах, они шли первыми при взятии замка. Эти никуда не двинутся, даже если небо начнет падать на землю, и с ними точно придется сражаться. Еще есть около тысячи двергов во главе с лично Зокарром Два Топора. Что касается Исенны…
— Погоди, погоди! — перебил Майлдаф. — Ну-ка скажи, прав я или нет — ты входишь в этот отряд, что полезет отвоевывать Серебряные Пики? И когда они намерены это проделать?
— Я надеюсь, что меня возьмут, — протестующая реплика принца канула втуне, поскольку Льоу с силой пнул его ногой под столом. — Вылазка же состоится завтрашней ночью. И знаете, что я вам еще скажу? — Вновь Коннахару показалось, что он видит перед собой другого Эвье — такого, каким юноша, вероятно, станет лет через пять. — Иногда я думаю: если чудо все-таки произойдет и нам дадут возможность вернуться обратно — я не уверен, что захочу ею воспользоваться. Странно прозвучит, но здесь, в Крепости, я впервые в жизни почувствовал себя на своем месте. Там, где мне и должно быть. И Файоли здесь ни при чем, — угадал он невысказанную мысль сотоварищей. — То есть при чем, но не настолько, чтобы совсем потерять голову. Она просто мой друг и соратница.
— Знаем мы такую боевую дружбу, — невнятно пробормотал Ротан, доказывая, что дремота отнюдь не мешает ему слушать разговоры по соседству.
— Ничегошеньки вы не знаете, — задумчиво повторил Эвье. — Впрочем, ладно. Нет, Лиессин, довольно расспросов на сегодня. Вы и так еще не заснули, похоже, исключительно из вежливости. Отдыхайте, а завтра вас ждут — обещаю! — еще более интересные дела.
Уже в дверях Дие Коррент остановился и с досадой хлопнул себя по лбу:
— Да! Чуть не забыл! Один наш общий знакомец, большой любитель стричь бороды двергам, передает вам горячий привет. Сегодня он прийти не смог — у них с Госпожой какой-то жутко важный военный совет — но завтра с утра навестит обязательно. У него касательно вас какие-то планы. Точно-точно, он сам мне сказал.
Эвье церемонно откланялся — сперва на аквилонский манер, а затем по-альбийски, прижав ладонь ко лбу и к сердцу — и исчез за толстой войлочной занавеской.
… Юсдаль-младший провалился в сон, кажется, еще до того, как коснулся тростникового ложа. Коннахар, задув светильники, тоже лег, но сон почему-то не шел. Принц ворочался на своей постели, безуспешно пытаясь понять, что за мелочь мешает ему уснуть, когда из дальнего угла донесся негромкий голос Лиессина Майлдафа:
— Послушай, Конни… Ты ведь не спишь?
— Не сплю, — откликнулся Коннахар. — И что с того?
— Помнишь легенды о падении Полуночной Твердыни? И о проклятии Безумца?
— Еще бы не помнить. Сколько манускриптов мы перетаскали из Обители Мудрости…
Коннахар с трудом удержался от истерического смешка. Всего лишь — сколько? — ну да, всего лишь луну тому это было: группа изрядно перепуганных подростков, ночь, корявый магический круг белой краской на паркете и он сам, приносящий "кровавую жертву" — отрубающий голову курице… Делле, гнусавым голосом зачитывающий самодельное заклинание… Совсем недавно — нет, целую вечность тому назад — или восемь тысячелетий спустя… Голова кругом идет. А завтра он и его друзья из Братства Охотничьей Залы, может быть, своими глазами увидят смерть Исенны Безумца и возвращение Темного Роты, увидят, как меняется история мира… Тут Коннахар понял, наконец, что хочет сказать ему Льоу и что не дает уснуть ему самому. Он похолодел и рывком сел на постели, откинув тонкое шерстяное одеяло.
— Ага, дошло, — сказал невидимый в темноте Лиессин. — Понимаешь, очень может быть, что госпожа ль'Хеллуана завтра и впрямь добьется своего. Ты представляешь, что тогда начнется?!
В голове аквилонского наследника с калейдоскопической быстротой замелькали картины, одна другой жутче.
Вот Ночной Всадник спасен, а Безумец повержен в прах… Кровавая Жажда не довлеет над племенами Старшего Народа… Полуночная Твердыня отстраивается заново во всем своем величии, альбы Темного Роты, сохранив могучую силу Семицветья и присовокупив к ней Благие Алмазы, вырванные из неправых рук, становятся безраздельными хозяевами мира… Кхарийцы и атланты не выстроят своих империй, люди не расселятся по бескрайним просторам Хайбории, а если и расселятся, то лишь на правах младших полудиких братьев айенн сиидха… да и называться все это будет не Хайбория, а как-нибудь совершенно иначе, и уж конечно, не будет ни Аквилонии, ни Киммерии, а будет — Альвар, Сембердал, Халарийская Марка… И, наверное, никогда не родится в маленьком горном клане Канах мальчик с именем Конан, который станет потом великим королем Трона Льва, не появится на свет его сын Коннахар…