Собенников усмехнулся, глядя на помрачневшее лицо Николаева. И решил немного смягчить для того ситуацию:
— Снаряды к 42-м линейным пушкам привезут послезавтра днем — в Шауляй прибывает сегодня 73-й корпусной артполк — четвертый дивизион вооружен такими же пушками. Есть несколько боекомплектов — поделятся. Вот и все что могу для тебя сделать, Серафим Петрович. Письменный приказ отдам после начала «событий» — пока не имею на то права, сам понимать ситуацию должен.
— Этого достаточно.
— Детей сможешь эвакуировать собственными силами? Их нужно вывезти заранее — не взирая ни на что!
— Уже сделано — будет полсотни автомашин и автобусов, к Руцаве придет эшелон по узкоколейки. А в субботу пионеры, те, кто постарше, с вожатыми в поход пойдут до станции — посетить пограничную комендатуру. С командованием погранотряда вопрос решил. Из своего управления полевой штаб развернул, взвод связи имеется — в роту развернем — мотоциклы и велосипеды в достатке. Два катера будут в Швентойи.
— Вижу, все предусмотрел. А где немцы крепче всего ударят по позициям моей армии?!
— По крайнему флангу, там 48-я дивизия в оборону не встала. Германцы любят бить по стыкам, в той войне успешно пользовались этим способом, да и в этой — с поляками и французами. И введут массированно танки — внезапно. Думаю, их уже нет в Мемеле, они за Неманом. А в ночь на 22-е июня перейдут Неман, потому наша авиация эти три-четыре танковых дивизии с мотопехотой не видит сейчас, и ударят кулаком по 11-му корпусу. Сильно ударят, Петр Петрович, проломят фронт и разорвут связь с 11-й армией. Я на это указывал, но меня сняли, как ты сам знаешь. Как и то, что нацкорпуса ненадежны, и их нужно или расформировать или пополнить русским составом. Да и батальоны укрепрайонов развернуть нужно было заранее, а не надергивать состав из дивизий, как морковку из грядок. Но кто ко мне тогда прислушался, наоборот поступили?!
Слова зависли в воздухе — ответа на них не требовалось. Собенников отвел взгляд и негромко спросил. Извечный русский вопрос, один из знаменитой триады:
— И что делать?!
— Можно успеть сделать многое, очень многое, три дня большой срок. Ты сможешь остановить блицкриг в самом начале, даже если нанесут поражение 11-й армии. Твои войска немцам могут рыло хорошо начистить, я ведь инженер, и знаю, что такое оборонительная позиция с выжженной землей перед ней, без мостов и дорог. Им каждую версту прогрызать придется. Вот, я тут набросал перечень неотложных мероприятий.
Николаев протянул командарму тонкую тетрадь, а затем достал запечатанное письмо. И попросил:
— Это письмо можно доставить к часу утра генералу Морозову, если посчитаете нужным. С Либавы я вырваться уже не смогу…
Комендант 41-го укрепрайона дивизионный комиссар Николаев.
— Ты думаешь, я не понимаю, что происходит, Серафим Петрович? Да я с конца мая отправляю из порта мазут танкером и лихтером. Здесь топлива на восемь тысяч тонн без малого было, включая мобзапас, да еще на тысячу двести тонн солярки.
— Правильно делаешь, весь вывезли?
— Пока только треть. Да, эсминец «Ленин» и подлодки на текущий ремонт поставил, с окончанием работ двадцать третьего числа. Приказа письменного не отдал, но командиров и руководство завода предупредил, что с понедельника возможен капитальный ремонт, если ситуация не изменится. Сам понимаешь, почему осторожным быть приходится.
Клевенский тяжело вздохнул — обвинение в паникерстве страшная вещь, да и последствия не замедлять обрушится на голову. За последние дни начальник Либавской ВМБ осунулся и постарел, глаза покраснели от тревожного сна урывками.
— Я с командармом Собенниковым беседу имел — в войска директива ныне ночью пришла из Генштаба — готовить все значимые мосты, автомобильные и железнодорожные к подрыву. Приказано еще подготовить к минированию все значимые объекты в приграничной полосе.
— Значит, и в Москве тоже понимают, что произойти может в ближайшие дни.
— Но все же надеются на лучшее — иначе бы мобилизацию объявили, и войска по тревоге подняли. Но это война автоматически — вот и пытаемся и Гитлера успокоить, и хоть как-то подготовится. Не знаю как в Белоруссии и на Украине, но здесь дело труба. Сил просто нет — в приграничной полосе вытянули девять стрелковых дивизий двух армий в живую нитку — по тридцать километров на каждую, а это вдвое больше нормы. Укрепрайоны не помогут — я осмотрел сам северную часть Тельшайского УРа — построенных, но еще не боеготовых дотов едва шесть процентов — ровно девять из ста пятидесяти без малого. На других участках не лучше — мы просто не успели, теперь предстоит расплачиваться кровью за допущенные ошибки.