— Доукомплектовать 185-ю дивизию как стрелковую, с одним артполком, но уже легким на конной тяге. Обычная пехота нужна, а тут три полка простаивают без дела. Винтовки с пулеметами выдать с двинских складов, как и боеприпасы, их пока хватает в мобзапасе. Пусть дивизия немедленно начинает выдвигаться на фронт, — последнее указание было адресовано начальнику штаба фронта генерал-лейтенанту Кленову — тот тотчас написал несколько строчек в развернутом блокноте.
— Мехкорпуса вчера вечером вышли из боя и отходят — 12-й на Ригу, а 3-й на Двинск или Краславу. Для действий в арьергарде из каждого танкового полка выделено одна рота БТ или Т-26 в распоряжении командиров стрелковых дивизий. Части понесли большие потери в боях, особенно 2-я и 5-я танковые дивизии корпуса генерала Куркина.
— Пехота тоже сильно потрепана, — буркнул Кузнецов, прекрасно понимая затаенную скорбь Полубоярова — участь всех этих танковых рот предопределена. Они просто сгинут в арьергардных боях, прикрывая отступление. Но иного варианта действий не остается — нужно выводить войска из сражения как можно быстрее, и успеть занять позиции по Двине до подхода германских пехотных дивизий.
Позавчера — Кузнецов посмотрел на сереющее небо — да уже позавчера, он принял это решение, которое далось ему с трудом, фактически проигнорировав указания Генштаба о нанесении контрударов по 3-й танковой группе немцев, что разорвала связь с Западным фронтом генерала армии Павлова, ударив прямо по неприкрытому стыку. Резервов просто не имелось, за исключением 29-го стрелкового корпуса. Но 184-я дивизия восстала, мятежники перебили комсостав и напали на отходящие части 5-й танковой дивизии, понесшие большие потери 22 июня под Алитусом. Тем удалось отбиться, и командир дивизии полковник Федоров принял решение отходить на восток. И вот тут просто чудом удалось восстановить связь.
Генерал-полковник Кузнецов отдал тогда категорический приказ — танкистам отступать вместе с «литовцами» на Двинск как можно поспешнее. А вчера, с началом ночи, автотранспортная колонна штаба фронта начала отход обратно к Риге, в Паневежисе оставаться было опасно, возникла угроза захвата города. Немецкие танки с мотопехотой двигались просто стремительно, проломив фронт 11-го корпуса 8-й армии, а спешно переброшенные резервы сдержать продвижение врага не смогли.
И теперь командующий понимал, что поступил правильно, приняв такое решение. От 29-го стрелкового корпуса, который еще не принимал никакого участия в боях, осталось всего восемь тысяч бойцов и командиров. Из них две тысячи литовцев (а имелось 16 тысяч), что сохранили верность присяге — все в 179-й дивизии, в которой потеряна меньше половины от девятитысячного состава. Чуть больше двух тысяч отступило от корпусных частей и меньше полутора тысяч бойцов и командиров из злосчастной 18–й дивизии добрело до Западной Двины.
Вместе с корпусом к Двинску выходило Виленское пехотное училище и потрепанная 5-я танковая дивизия — около пяти с половиной тысяч личного состава и четыре десятка танков, включая несколько новых Т-34, которых было до начала боевых действий полсотни. И что самое скверное — танки и мотопехота врага вечером захватили Утену. До Двинска остался один бросок, и сегодня вечером, а то и к полудню, немцы прорвутся к двинским мостам, имеющих стратегическое значение Враг может их захватить, и тогда дорога на Псков, а потом и на Ленинград будет для него открыта. Меры, конечно, приняты, но на войне всякое может случиться.
— Из мехкорпусов изъять весь автотранспорт мотодивизий, превратив в стрелковые. Оставим только один из полков корпуса моторизованным, как в 21-м МК. Выхода просто нет — очень нужны грузовики. Как и гаубичная артиллерия — придадим только один артполк, сведя туда 122 мм гаубицы, второй со 152 мм артиллерией пока вывести в резерв.
— Так точно, товарищ командующий — тягачей «Ворошиловец» у нас почти нет, а гаубицы М-10 слишком тяжелы, и трактора их тянут со скоростью пешехода, — Полубояров кивнул головой. Кузнецов знал, что с фронта на это постоянно указывали в донесениях.
— Вот и выполняйте приказ, полковник. Получим три мехкорпуса силой в прежнюю мотодивизию каждый, будет, чем поддержать пехоту. И еще три стрелковых дивизии. Реорганизацию проводить немедленно, времени у нас практически не осталось. Опаздывать категорически нельзя!
Оставшись вдвоем с начальником штаба, командующий посмотрел на начальника штаба:
— Нам нужны резервы — оборона южных укреплений у Риги, что сейчас восстанавливаются, потребует трех полнокровных дивизий. У нас только 16-я, первые батальоны доставлены из Пярну флотом. Вся дивизия будет только послезавтра — 28-го, но сорок верст растянутого фронта. С переброской 22-го корпуса не успеваем — только к началу июля.