– Давай, – сквозь зубы ответил я. – Стой! Сильфея, сядь рядом, если вдруг закричу – зажми мне рот. Вдруг не сдержусь… не хочу, чтобы тут набежала толпа народу.
Наверное, из-за нервного состояния я почти не почувствовал боли, когда острое лезвие рассекло кожу и мышцы и глубоко погрузилось в тело. Только когда Ольга зацепила ребро, я вскрикнул… и тут же ладошка Сильфеи легла мне на губы, давя крик в самом зародыше.
«Со стороны посмотреть – постельные игры садо-мазохистов», – пронеслась мысль в голове.
– Не получается, слишком быстро все затягивается, Макс.
– Ты уж постарайся, – произнес эти слова с всхлипыванием – от боли губы сводило, захотелось если не кричать, то хоть заплакать, лишь бы дать разрядку телу, которое наживую пластуют.
– Вижу сердце… сейчас… секунда, – отрывисто произнесла Ольга. И в этот момент мне показалось, что сердце взорвалось! От боли я сделал мостик, чуть не скинув своего «хирурга», из раны плеснуло кровью, залив девушке лицо и грудь. Кажется, я даже шши укусил за руку, когда она зажала мне рот.
Пришел в себя через несколько минут, и все это время меня колотило нервной дрожью и то и дело выворачивало в судорогах. Обе девушки едва справлялись со мной, и это с учетом огромной силы Сильфеи, которая, собственно, одна и держала меня на полу палатки.
– Всё, можете отпускать, – выдохнул я, когда пришел в себя.
Сильфея встала с меня тут же, а вот Оля задержалась.
– Точно всё? – поинтересовалась она и через мгновение испуганно вскрикнула – это шши ее без сантиментов подхватила под мышки и сдернула с меня.
– Ты слышала тронк’ра? – холодно спросила у нее Сильфея.
– Я о нем забочусь! Вдруг повторный приступ? – запальчиво ответила та.
– Да все нормально, – успокоил я, поднимаясь с пола и осматривая грудь. Там даже шрама не осталось – только слой крови, которая сворачивалась и засыхала прямо на глазах. – Оль, тебе бы умыться, не нужно ходить по лагерю в таком виде.
К сожалению, воды в палатке было мало, полностью отмыться ей не удалось, а уж про одежду и вовсе молчу. Ольге пришлось частично переодеться в мои запасы, а свои убрать в «сидор» (опять же из моих запасов), прежде чем покинуть палатку.
Но не прошло и двадцати минут, как кто-то вломился ко мне… точнее, попытался это сделать, но полетел прочь от входа, как пробка от шампанского.
Я только успел заметить стремительный рывок шши к входу, потом услышал удар и чужой крик боли.
– А, черт! Макс, ты там живой, что у тебя происходит?
– Федь? – удивился я. – Ты чего там?
Накинув рубашку с длинными руками, чтобы скрыть засохшие и плохо отмытые потеки крови, я вышел из палатки… вторым, первой умудрилась просочиться наружу шши. А на улице было на что посмотреть: почти в полном составе тревожная группа поселка с оружием и в экипировке с напряженными взглядами и во главе – Стрелец.
– Целый? У тебя кровь… вон, рядом с шеей.
– Ерунда, не обращай внимания, – как можно безразлично отмахнулся я.
– Ерунда, говоришь…. А почему Оля вышла от тебя вся в крови и с кучей кровавых шмоток, словно в твоей палатке поросенка резали? И молчит, как партизан при этом.
И тут на помощь мне пришла Сильфея.
– Пусть не лезет к тронк’ра, в следующий раз я ей сделаю больнее, больнее, чем ему, – холодно сказала она и едва заметно кивнула на одного из гэбээровцев, который стоял на четвереньках в паре метрах от палатки, при этом стонал и сплевывал тягучую кровь. Короткий дробовик валялся в пыли далеко от входа, в стороне лежала каска, обтянутая камуфлированной и выгоревшей на солнце тканью.
Настороженность в глазах Стрельца сменилась пониманием и весельем:
– Так твои бабы не поделили тебя?! Вот это умора! Как только твоя шши не прирезала Олечку? Ей же это запросто.
– Федь, какие бабы? – нахмурился я.
– Пардон, девушки, – склабился тот. – Народ, нет – вы видали, а? Мы тут думаем, что нашего иного на лоскуты пустили, а у него в палатке прям шекспировская драма случилась!
– Ты-то хоть не продолжай. Что было – то было, главное, все живые и здоровые, а разбитые носы не в счет.
– Для носов что-то крови многовато, – опять засомневался Стрелец. – И лицо у Ольки целое.
– Я, вообще-то, иной, если не забыл. И есть возможности восстановить все шишки, точнее, лекарство. Или ты забыл, как вылечил ее до этого, когда она в лазарет угодила?
– Хм. Ладно, потопали мы тогда, раз у вас тут всего-навсего безобидная семейная сцена.
– Топайте, – кивнул я и тут же спохватился. – Ольгу куда подевали? Что с ней?
– На «губу» посадили до разбирательства с делом.
– Отпусти и попроси прийти ко мне. Извинюсь, в общем.