У подножия Белой башни люди составляли в два ряда бочонки.
Закончив, они оттащили пустые подводы и разместили их на дальнем конце площади, предусмотрительно укрывшись за ними. Возле башни остался только крепыш в желтой куртке. Вот он схватил небольшой бочонок и, пятясь, начал узенькой змейкой сыпать на землю темный порошок, пока не дошел до невысокой стены, отделявшей круглую лужайку вокруг башни от остальной площади. Пауки вдруг замерли: у человека в руках появились два черных камня.
Через считанные секунды по зеленой траве с изумительным проворством мчался, кудрявясь белым дымком, бойкий огонек. Крепыш залег за стеной, закрыл ладонями уши. Его напряженная поза пробудила в Найле животное чутье опасности, и он схватил за руку мать и брата:
– Быстро!
Было в его голосе что-то заставившее их мгновенно выскочить за ним из колесницы.
Ингельд поколебалась, очевидно, считая зазорным спешить, но в конце концов тоже последовала за ними. Как раз когда она касалась ногой земли, грянул обвальный грохот, и одновременно с ним яркий сноп пламени взметнулся к небу. Найл почувствовал, как его подхватывает и несет внезапный порыв ветра. Основной удар, к счастью, пришелся на колесницу, и она опрокинулась. Могучий поток перевернул Найла в воздухе и швырнул о стену, да так, что из глаз юноши густо посыпались искры.
Что-то сильно ударило по спине, грудь стеснило. Когда в глазах прояснилось, оказалось, что это Вайг. Брат, раскинув руки, лежал на земле, мать – в нескольких шагах от него. Ингельд отлетела шагов на двадцать, прямо на середину улицы. Туда же отшвырнуло двух колесничих. Белая башня чуть закоптилась, но, судя по всему, осталась невредимой.
На площади царил переполох. Куда ни глянь, всюду озабоченно копошились жуки. Многие из них, опрокинутые на спину, неистово барахтались.
Некоторых взрывная волна, подхватив, швырнула о стену дворца, и, оттолкнувшись от нее, они рухнули прямехонько на пауков.
В воздухе стоял удушливый едкий смрад, от которого саднило горло и слезились глаза.
Прошло несколько секунд, прежде чем до Найла дошло, что удушливую вонь распространяют сами жуки. Один из смертоносцев, силясь выбраться из-под жука, хватил непоседу клыками. Не тут-то было – раздался хлопок, и паука обдало облачком зеленого ядовитого газа, который жук выпустил из похожего на хвост придатка. Паук высвободился, надломив сустав, и поспешил удрать подальше.
Когда суета улеглась, стало ясно, что серьезно никто не пострадал. Ингельд поднялась – белое платье все изорвано, забрызгано кровью. Найл поспешил ей на помощь, но тут же понял, что ничего страшного не произошло – это кровь из носа. Щека у Ингельд была расцарапана, руки и ноги тоже, но никаких серьезных повреждений юноша не заметил.
Вайг и Сайрис. казалось, страдали легким головокружением, но и они были в порядке. С возницами дело обстояло хуже. Один, перелетев через колесницу, похоже, сломал ногу. Другой так исполосовал при падении голову и плечи, что теперь истекал кровью. Чутье опасности не подвело Найла и на этот раз. Останься они на месте, ушибами не отделались бы. Теперь было ясно, почему другие колесницы и повозки разместились так далеко от площади.
К ним поспешил уже знакомый Найлу крепыш в желтой куртке, Билл Доггинз. Он шел, лавируя между суетящимися жуками со сноровкой, выдающей долгую практику. Ингельд фурией ринулась ему навстречу:
– Болван! – и тут же согнулась пополам в приступе кашля.
– Прошу прощения, уж так вышло, – извинился тот.
– А что случилось? – поинтересовался Найл.
– Пороха лишку сыпанули, вот что. Причем обрати внимание, вина не моя. Все по прямому указанию «ихнего величия», – досадливо тряхнув головой, он указал на дворец Повелителя смертоносцев.
Ингельд, все ее кашляя, выдавила:
– Ты совсем, видно, рехнулся. Вот донесу на тебя управителю!
Билл пожал плечами:
– Доноси кому угодно.
– Непременно донесу, – заверила Ингельд, насупившись. – Сейчас же вернусь, переоденусь только.
Она удалилась, чуть прихрамывая. Сайрис, похоже, не заметила ее ухода. Она разглядывала крепыша с ужасом и восхищением.
– Как это тебе удается? Ты что, колдун? Тот фыркнул:
– Ну что тебе сказать? Было такое слово у древних – сапер. Это я и есть. Тот, который все пускает на воздух. – Он дружески протянул руку. – Кстати, меня зовут Билл Доггинз. А вас? – Когда все представились, Доггинз сказал: – Ладно, пора снова за работу. Пойду взгляну, удалось ли хоть кусочек от нее отколупнуть.
Сайрис с семейством завороженно двинулись следом. Возле подножия башни уже толклись помощники.
– Ну как, вышло хоть что-нибудь? – торопливо спросил крепыш на ходу.
– Хоть бы трещина, язви ее! – покачал головой один. Обмакнув в ведро кусок ткани, он стер слой копоти, образовавшейся после взрыва. – Во, оцени. – Влажная ткань оставляла за собой безупречно белый след. – Ни царапинки.
Вблизи становилось заметно, что цвет башни, оказывается, не чисто белый, а с голубоватым оттенком – может, от этого сооружение издали и казалось прозрачным. Если вглядываться пристально, возникало необычайное ощущение, что смотришься в глубокую воду. Чувствовалось, что, если еще немного напрячься, можно будет и впрямь проникнуть взором через ее поверхность.
Найл попробовал сосредоточиться, но увидел лишь отражение собственного лица, да и голова слегка закружилась.
Ему вдруг вспомнилось, как отец в свое время обучал его, мальчишку, с помощью прутиков выискивать, где под землей течет вода.
Как-то раз прутик дернулся у него в руке, будто ожил, и именно в тот миг Найл ощутил нечто похожее – словно медленно проваливаешься в глубокий омут.
Вытянув руку, юноша провел пальцем по стене башни. Копоть собралась на кончике пальца, а на гладкой поверхности остался четкий след. Коснувшись твердыни, парень ощутил едва заметное покалывание, будто в кожу втыкали тоненькие иголочки.
Он прижал ладонь к уже очищенному месту – покалывание показалось более заметным, и юноша испытал непередаваемое ощущение. Он будто вдохнул некий острый, металлический запах – совсем не такой, как сернистый смрад пороха (к счастью, большей частью уже развеявшийся). То же произошло снова, стоило лишь опять коснуться поверхности. А когда он положил на стену обе ладони, ощущение усилилось.