Определенные дивиденды от сохранения существующего положения вещей получит и Тбилиси. Абхазский и осетинский факторы в российско-грузинском противостоянии◦— это важная часть грузинского государственного проекта. Хотя судьба самого проекта до конца, видимо, не определена.
Попытки Грузии «обмануть географию» и вырваться из сферы влияния России не обязательно обречены на провал. Однако реализация такого сценария возможна лишь при условии, что США на длительный срок возьмут на себя содержание стратегически важного партнера, чья территориальная целостность будет при этом постоянно находиться под угрозой. Помимо вышеназванных у Тбилиси имеются проблемы с армянским и азербайджанским меньшинствами, сванами, аджарцами и даже мингрелами, которые формально являются составной частью титульной нации. Впрочем, как и в случае с Россией, утрата проблемных территорий возможна лишь при условии коллапса грузинского государства в целом.
Когда пять лет назад рассекретили доклад Национального совета США по разведке «Тенденции глобального развития к 2015 году», эксперты обратили внимание на многовариантность развития как для России, так и для большей части постсоветского пространства. Наиболее категоричным был прогноз для Центральной Азии: говорилось о нарастании нестабильности, связанной с нерешенностью социальных, экологических, религиозных и межэтнических проблем. Одной из базовых проблем называлась усугубляющаяся нехватка воды, вызванная экстенсивной практикой ее использования для орошения, а также загрязнением подземных вод. Этот фон усугублялся высокой рождаемостью, перенаселенностью (речь о Чуйской и Ферганской долинах), низким образовательным уровнем населения, слабой системой здравоохранения.
Все эти факторы сохранились и сегодня, вряд ли они сойдут на нет к 2020 году. Исключением станет разве что Казахстан, чье динамичное экономическое развитие, диверсификация экономики внушают оптимизм.
Регион останется ареной соперничества за контроль над энергоресурсами со стороны России, Китая, Индии, Ирана, а также США и, возможно, Турции. Наш прогноз: к 2020 году в ЦА может появиться пара «протекторатов» Китая. С большой вероятностью это будут Киргизия и Узбекистан. Посадив у власти лояльные режимы и «нависнув» над соседями, китайцы попытаются предотвратить в Центральной Азии: а) приход к власти исламистов (это заразительно и опасно для Синьцзяна); б) вестернизацию с перспективой появления «мягких» авторитарных режимов типа назарбаевского (с большой перспективой попадания их в орбиту Запада).
Туркменистан попадет в орбиту влияния российско-иранского «энергетического союза». К 2020 году Иран останется, по большому счету, ведущим, если не единственным, союзником России в Евразии. Прочие «союзники» будут дружить с нами и «любить» Россию, скорее, в режиме вынужденной необходимости.
Туркмения без Ниязова станет центром возрастающей политической активности. Сценарии развития ситуации там могут варьироваться от исламской революции (ей посодействует этнически близкий Иран) до авторитарной демократии по типу азербайджанской. Власть Ашхабада должна будет шире допустить иностранные добывающие компании в страну и определиться с выбором, куда продавать газ: на запад, восток, север или, возможно, тянуть трубопровод в южном направлении. Однако южный маршрут может оказаться реальным лишь при условии достижения глобального консенсуса между российско-иранским «газовым ОПЕК» и Западом во главе с США. Мы исходим из того, что иранский режим к тому времени станет менее теократическим и более «вменяемым», что окажет благотворное влияние и на режим в Туркменистане. Тем более что к этому времени проекты «Север◦— Юг», прежде всего ТРАСЕКА, будут уже задействованы, а значит, все основные мировые игроки получат дополнительные стимулы активно участвовать в обеспечении стабильности в Каспийском регионе.
Таджикистан, скорее всего, останется зоной перманентной напряженности. Внедрение здесь американцами в политическую практику демократических процедур лишь обеспечит доступ к власти исламистам. Это даст предлог китайцам, получив на то мандат ШОС и действуя в интересах оказавшегося в эмиграции «законного правительства», ввести на территорию Таджикистана «ограниченный контингент Народно-освободительной армии Китая».
Контингенты НОАК к тому времени могут быть также размещены в Узбекистане и Киргизии. Их целью станет, в частности, охрана нефте- и газопроводов, доставляющих углеводороды из Каспийского региона на территорию КНР, железнодорожной магистрали Синьцзян◦— Ташкент, а также китайских диаспор, численность которых в регионе к тому времени будет измеряться сотнями тысяч человек.