До восхода солнца Каушут-хан успел сделать обход крепости. Картина была безрадостной. Переполненные отхожие ямы, конский навоз, моча, пищевые отбросы распространяли трудно переносимую вонь. Запас питьевой воды был на исходе. Люди, а их насчитывались здесь тысячи, могли продержаться в крепости не больше трех дней. Слабые духом впадали в панику и нытье. Все больше появлялось людей, которые вслух обвиняли Каушута. Умножались сторонники жителей аула Гор-гор, которые отказывались выступать против Мядемина, собирались идти к нему на поклон, что особенно беспокоило Каушут-хана. Как только взошло солнце, он созвал своих ближайших помощников в кибитке Сейитмухамед-ишана.
— Люди, — обратился к собравшимся ишан, — от нас с вами зависит судьба нашего народа. Соберите все свое мужество и свой разум, мы ждем вашего слова. Говорите.
Люди молчали. Что они могли сказать? Либо встать на колени перед Мядемином и просить пощады, либо сражаться до конца. Третьего не дано.
Ишан окинул всех взглядом, но увидел только опущенные головы. И тогда прервал тягостное молчание Непес-мулла. Он сказал:
— Ишан-ага, хотелось бы услышать ваше мнение. Сейитмухамед-ишан, как от внезапного резкого света, заморгал глазами. Четки в его сухих пальцах издали нервный треск.
— Мулла, — сказал он, — есть ханы, есть мергены, наше мнение совпадает с их мнением.
— И все же нам хотелось бы услышать ваше, — поддержал Непес-муллу Ораз-яглы.
— Ну, если сказать, люди, то мы считаем, что лучше не проливать зря людскую кровь, а снова послать послов к Мядемину и просить милости. Все равно нам не одолеть его.
— Но ведь мы уже просили, ишан-ага, — возразил Непес-мулла. — Ничего не вышло, а пойти на условия Мядемина мы не пойдем.
— Что делать, мулла, если нет другого выхода.
Каушут-хан не согласился с этим.
— Ишан-ага, этот совет ваш мы не можем принять. Если мы снова дойдем к Мядемину, он поймет, что текинцы уже сдаются, и поставит новые условия, еще более трудные. Хватит ли совести жить, если собственными руками отдадим наших девушек в объятья Мядемину, а наш народ ему в рабство? Лучше умереть, я считаю.
— Умрете вы или нет, хан, дурной человек все равно не откажется от своих дурных намерений.
— Если мы умрем в бою, мы будем счастливы, ишан-ага, — сказал Непес-мулла.
Ишан зло сверкнул глазами в сторону муллы.
— И все же, мулла, нельзя поступать по пословице: "Лишь бы глаза мои не видели, и пусть волки едят мой зад".
Каушут-хан принял решительный вид и уже не думал, что может обидеть ишана.
— К тому же, — сказал Непес-мулла, — и туркмены, и Мядемин созданы одним аллахом. И если аллах поможет нам, то победит не численность войск, а отвага.
Эти слова пришлись по душе Каушут-хану, и он решил не затягивать разговор.
— Ишан-ага, не обижайтесь на нас, а лучше благословите перед боем. Тем более что много войск Мядемина ушло в Кизыл-Кай.
Сейитмухамед-ишан собрался было сказать что-то в ответ, но ему помешал вошедший воин.
— Хан-ага, — обратился он к Каушуту, — Мядемин со всем войском идет на крепость!
— Со всем войском он не может идти, — сказал Каушут-хан. — Его десять тысяч ушли в горы. А с остатком мы попробуем справиться.
Каушут-хан улыбнулся. И все почувствовали некоторое облегчение.
Как только человек вышел, тут же откинулся полог и вслед за тем вошли шесть седобородых аксакалов. Самый крепкий из них нашел глазами Каушута.
— Хан, — сказал он, — мы пришли к тебе.
— Это хорошо, что вы пришли ко мне. Проходите, садитесь.
— Нет, хан, мы не будем садиться.
— Тогда говорите, с чем пришли.
— Мы, хан, люди Горгора. Пришли от имени своих людей. Из нашего аула уже погибло двадцать человек.
— Никто, отец, не вышел из воды сухим. Когда нападает враг, приходится и убивать, и самому умирать в бою.
— Хан, нам не хочется, вслед за тобой, отдавать свои головы, открой нам ворота, мы вернемся в аул.
В разговор вмешался Непес-мулла:
— Если хан и разрешит вам открыть ворота, как вы пройдете через войско врага?
Яшули решительно возразил:
— Если не наступать на хвост лежачей собаки, она не укусит, мулла. Мы найдем общий язык с Мядемином. Он тоже человек. А человек поймет язык другого человека. Мы хотим жить с ним в ладу.
Сейитмухамед-ишан несколько раз выразительно посмотрел на Каушут-хана, как бы говоря: "Вот видишь, хан, есть и Другие люди, которые не хотят воевать".
Яшули ждал ответа от хана. Однако Каушут молчал, он не знал, что сказать аксакалам.
— Хан, говори что хочешь, только не томи людей, — сказал Ораз-яглы.