— Поплывем к броду. Может, там ребята…
— Да нет. Ты же слышишь, никого нет.
Кусты опять зашуршали. Девушкам даже показалось, что там кто-то кряхтит.
Всадник с того берега пристально смотрел, словно ожидая кого-то, и смотрел как раз в сторону кустов. Теперь там послышался храп лошади.
— Все равно, поплыли, к броду, — прошептала Кейик.
Но было уже поздно. Из кустов выехали три всадника, тоже нукеры Хемракули. А тот, на противоположном берегу, громко захохотал, словно говоря: "Ну что, попались! Бежать некуда!"
Нукеры остановились у самой воды, и один из них крикнул:
— Помылись, можете теперь вылезать!
Каркара посмотрела на Кейик, ища поддержки. Но деваться было некуда. Кейик первая поняла это и заспешила к берегу.
— Если пискнете, считайте, что вы уже на дне. Ну, вылезайте, и побыстрее.
Девушки вышли на берег. Мокрые рубахи плотно облегали их юные тела, отчетливо обрисовывая маленькие груди, талии, бедра…
— Вах-вах-вах! Какие красотки! За одну ночь с такими можно много дать!
— Что это купаться бросились, или уже успели замараться? А, малютки?
Но третий нукер, молчавший все время, видно старший, посмотрел на товарищей так, что они приумолкли.
Некоторое время никто не трогался с места. Каркара нагнулась, схватила кувшин, платье и пошла в сторону брода. Не успела она сделать и трех шагов, как пожилой всадник спрыгнул с лошади и схватил ее за локоть.
— Ой! Пустите!
Кувшин выпал из ее рук и покатился к воде.
— Я сказал уже тебе, пикнешь, вот это получишь, — нукер взялся за рукоять своего кинжала и, не дав ей опомниться, схватил за пояс и бросил на седло товарищу.
Каркара хотела закричать, но рот ей тут же заткнули тряпкой.
— Помогите! — взмолилась Кейик и бросилась к подруге.
Но тут же удар хлыстом ожег ей лицо, и она упала на землю, теряя сознание.
Когда Кейик очнулась, рядом никого не было. Она сразу вспомнила, что произошло, и зарыдала, закрыв лицо руками:
— А все я, я виновата! Я ее сюда потащила! Не могли жару перетерпеть, пойти со всеми! Каркара, милая, это я, я такая!..
Кейик поднялась на ноги, держась за ветку тамариска, посмотрела в воду. Кувшин Каркары уже чуть отплыл от берега и, задевая за камыши, наклонялся и черпал воду. Кейик глотала слезы и не могла сдвинуться с места. Кувшин покачался еще немного, сделал последний глоток и пошел ко дну…
В этот же день Келхан Кепеле устраивал поминки по матери. Он затеял настоящее торжество. Хотя скачки и гореш здесь не полагались, он постарался сделать все, чтобы у него было шумно и весело. Сам он, заткнув полу халата за кушак, ходил среди гостей и повторял:
— Друзья, будьте как на свадьбе! Дай бог каждому из нас умереть в таких годах, как моя мама. Радуйтесь за нее, а не плачьте!
Но одно состязание Кехлан Кепеле все-таки намеревался устроить. Он подошел к резчикам мяса и взял у них берцовую кость барана. На таких костях мерились силой — кто сумеет разломить ее пополам. Это было нелегко, в каждом ауле знали двух-трех человек, способных переломить эту кость. Победителей награждали, как правило, сачаком дограмы[35] или бараньей ляжкой. Награда была небольшой, но получить ее было лестно.
Навстречу Келхану Кепеле попался один из гостей — Сапар-ашикчи[36].
— Ну-ка, возьми вот это и спроси, нет ли охотников показать свою силу!
Ашикчи задрал вверх руку с костью и прокричал во всю глотку:
— Эй, где силачи, кто сломает эту штуку?
Гости молчали. Сапар-ашикчи повторил свой призыв:
— Ну, смелее! Неужели сегодня она так и останется целой?!
Из-под навеса поднялся приезжий из Мары, он подошел к Сапар-ашикчи:
— Ну-ка, дай ее сюда!
Ашикчи посмотрел на человека с сомнением:
— Друг, а не боишься опозориться?
— В Мары я пока не позорился ни разу.
Сапар-ашикчи, смеясь, протянул ему кость.
— Ну что ж, попытай счастья. Что Мары, что Серахс — какая разница, бараны везде одинаковы!
Человек крепко схватил кость и принялся ломать ее. Но кость не поддавалась. Люди тем временем уже обступили его.
— Смотри, чтобы каких лишних звуков не вышло от натуги!
Все смеялись.
Лицо гостя налилось кровью. Он напрягся из последних сил, но кость не ломалась. Он подержал ее еще немного и вернул Сапару-ашикчи. Посмотрел уничтожающим взглядом на тех, кто насмехался, и отошел в сторону.
— Смотри, серахские кости оказались покрепче марыйских!
— Ладно, что издеваетесь! Не знаете, как говорят: чужой гость дороже своего отца!
Но насмешник не сдавался: