Каушут-хан вышел на порог и обратился к толпе:
— Люди, теперь я приказываю. Пусть богатыри, те, кто считает честь туркмен своей честью, седлают своих коней и собираются у ворот. Да поможет аллах нам в борьбе за нашу свободу!
Толпа, как черная туча, медленно потекла к воротам крепости.
Стоявшие на холме забеспокоились. Нового хана так и не успели благословить. Сейитмухамед-ишан быстро подскочил к Каушуту, призвал на помощь всех святых, затем воздел руки к небу и произнес торжественное "Омин!". Толпа, приостановившись на минуту, повторила вслед за ишаном:
— Да будь благословенным!
Каушут склонил свою голову перед Сейитмухамедом. Потом поднял ее и сказал:
— Ишан-ага, народ поверил мне, а вы благословили. Ради блага всех туркмен клянусь, что не пожалею ни сил, ни крови под защитой всевышнего.
— Омишалла![54] — ответил Сейитмухамед и поднес руку к бороде.
Люди седлали за воротами своих лошадей и ишаков. Кони били копытами землю, ишаки ревели, женщины причитали и взывали к аллаху… Шум над толпой стоял невообразимый.
Мужчины были вооружены кто как. У одних за поясом торчали кривые сабли, другие держали луки со стрелами, третьи ружья… Были и такие, что принесли с собой топоры, шесты, а то и вообще пришли без ничего.
Непес-мулла подошел к Каушуту:
— Неужели поведешь эту толпу, хан?
— Что толпа большая, это хорошо, — значит, все захотели прийти… Но, по правде сказать, лучше бы вместо десяти безоружных пришел один с ружьем.
Каушут с Непесом вошли в толпу. Надо было как следует рассмотреть будущих воинов.
Первым на глаза Каушуту попался Келхан Кепеле.
— Ты, Келхан, иди и набирай себе нукеров. Отбирай самых лучших и вооруженных.
Келхан забрался на своего коня, выкрикнул несколько имен и двинулся в ту сторону, куда показал ему Каушут. По пути к Келхану стали присоединяться мужчины.
Каушут заметил трех ребят, державшихся вместе и очень похожих друг на друга. Он поманил их рукой.
— Из какого аула?
— Из Горгора, хан-ага.
— Чьи будете?
— Из Язы.
— Я спрашиваю, дети чьи?
— Селима-слепого, хан-ага.
— Братья?
— Да, все трое.
— А отец жив еще?
— Нет, умер, хан-ага.
— А мать?
— Мать жива.
— Она и собирала вас?
— Да, хан-ага.
— Ну что, нового хана будете слушать?
— Да благословит аллах тебя, хан-ага.
— Ну, молодцы. А кто из вас самый младший?
Один из юношей улыбнулся:
— Я, хан-ага.
Каушут внимательно посмотрел на него.
— Ну вот, ты, сынок, ступай домой. Скажешь матери…
— Хан-ага! — перебил его юноша, но старшие братья грозно посмотрели на младшего, и юноша сразу замолчал.
— Скажешь матери, братьев Каушут-хан взял с собой, а меня назад отправил… Понял?
Младший обиженно поглядел на хана:
— А нельзя ли, хан-ага, чтобы кто-нибудь из них остался?
— Нет, сынок, нельзя. Ступай. А вы, молодцы, идите к Колхану Кепеле. Удачи вам!
— Сто лет жизни, хан-ага!
Каушут огляделся и заметил в толпе Дангатара. Позади него на одной лошади сидели Курбан и Ораз. Из-за пояса у Дангатара торчала кривая сабля, а за плечами висело ружье.
— Куда собрался, Дангатар-ага? — подошел к нему Каушут.
Дангатар поправил по привычке повязку на пустой глазнице.
— Туда же, куда и ты, хан-ага.
— Да? А не лучше тебе вернуться домой?
Дангатар отвернул голову так, чтобы Каушут видел только здоровый глаз. Он решил про себя, что хану не нравится его увечье.
— Это уж мое дело, куда мне идти. Я не ребенок.
— А что ж ты раньше молчал, когда меня еще не выбрали? Я же всех спрашивал, кто против меня?
— Я не против!
— Как не против! Я тебе говорю одно, а ты другое! Какой же я хан, если с первого дня уже меня не слушают!
— Я слушаю…
— А раз слушаешь, давай поворачивай и ступай в аул. — Каушут почувствовал, что взял слишком резко, и, чтобы не обидеть старика, добавил: — В ауле тоже люди нужны, Дангатар-ага. Если все на войну уйдут, что же это будет? Даже за скотом некому присмотреть.
Дангатар вздохнул и покорно кивнул головой.
— Ну а вы куда? — Каушут повернулся к Оразу с Курбаном. — Ораз-бек, ну-ка слезай с коня!
Ораз сразу надулся.
— Каушут-ага! Я уже не ребенок, папу спросите! Я уже стрелял из ружья!
— Вот и стреляй! Тебя в ауле много ворон ждет. Смотри, к моему возвращению чтобы ни одной не было!
Каушут пошел дальше разглядывать воинов нового ополчения. Вдруг он услышал голос у себя за спиной: