— У кого были уже?
Пенди-бай немного замялся.
— Да были у этого, как его, Дангатара…
— Тот, что из плена вернулся?
— Ну да. Глаз которому вынули.
— Знаю, знаю, хороший человек! — Старуха на минуту задумалась. — А дочку у него, кажется, Каркарой зовут?
— Правильно, Каркарой. Я сам-то не видел ее, но говорят, все там на месте, и сама — скромная, работящая…
— А я слышала, увезли ее прошлым летом…
— Был грех. Что правда, то правда. Но она чистая вернулась, это мы узнали.
— Да, да, да. И я так слышала, — быстро согласилась с ним старуха. — Так, значит, говоришь, ходили уже? Ну и что?
— Да вот, в прошлую среду отправил я сватов… Все вроде честь честью… Да этот Дангатар уперся, точно хан Хорасана! Так и не смогли уломать!
— Ну и дурень этот Дангатар! Где он найдет родственников лучше Пенди-бая? Не понимают люди своего добра. Счастье само в руки идет, а они еще ломаются!
— Вот именно, Ширинджемал. Поэтому и решил я с вами посоветоваться. Мой-то совсем покоя не дает. Если, мол, не договоришься, силой ее возьмем. А я думаю, в своем ауле все же так не годится.
— Не годится, Пендиджан, упаси бог! Ну а что же дальше думаешь делать?
— Дело за вами, Ширинджемал. Если вам не трудно, сходили бы к этому Дангатару. У вас всегда получается. Ну а нет, так нет. Свет клином не сошелся на нем, и другую невесту найдем.
— Уж это точно! Такому человеку любой рад будет.
Старуха опять примолкла, потом спросила:
— А что, Пендиджан, насчет выкупа говорили? Тут ведь дело такое, уважение уважением, а денежки получить всякий хочет.
— А как же не говорили! Я сказал: будет торговаться, не скупитесь. Хоть по весу невесты готов золота насыпать. Лишь бы только люди не говорили, вот Пенди-бай ходил свататься, а ему отказали! Так что вы тоже не стесняйтесь в деньгах, сколько попросит, столько и обещайте.
— Постараюсь, Пендиджан, постараюсь. Говорят, среда хороший день. Сегодня вроде вторник у нас. Прямо с утра завтра и пойду, после намаза.
— Вот спасибо. Я уж отблагодарю вас, можете не сомневаться, Ширинджемал. А теперь пора мне, своих дел еще полно. Завтра мне и скажете, как там и что, буду ждать.
— Будь спокоен, Пендиджан, постараюсь для тебя. До завтра.
— До завтра.
Пенди-бай нагнулся и вышел из кибитки.
Ходжам Шукур целыми днями просиживал дома. Говорил, что болеет. На самом же деле не хотел показываться людям на глаза после своего позора.
В один из дней, к полудню, он услышал, как кто-то крикнул за дверью по-туркменски, но с заметным акцентом:
— Хан-ага дома?
Хан вздрогнул.
— Дома, входите.
Но никто не вошел.
— Входите, — повторил он, — я больной, не могу выйти.
Дверь осторожно отворилась, и в кибитку вошел усатый голубоглазый перс.
— Я от Апбас-хана. Наш хан хочет видеть вас.
— Где же он?
— Ждет вас у крепости.
Ходжам Шукур подумал немного и ответил:
— Хорошо. Скажи, сейчас иду.
Когда Ходжам Шукур вышел из кибитки, он увидел перед крепостной стеной группу всадников. Сначала это встревожило его. Но как только навстречу ему вышел сам Апбас-хан с широкой улыбкой на лице и первый начал приветствие, Ходжам Шукур сразу успокоился. Он пожал руку гостю и пригласил в дом.
— А что это у вас, хан, лицо такое хмурое? Может, случилось что? — спросил Апбас-хан, как только оба уселись друг против друга на дорогом ковре.
— Да так, приболел немного… А вы как в наших краях? Не на охоту ли вышли?
— Да как вам сказать… И на охоту, и заодно решили пленников своих обратно попросить. — Апбас-хан снова улыбнулся. Но в улыбке его можно было прочитать: "Добром не отдадите, силой возьмем".
— Значит, вроде как в пословице: и к дяде едут, и заодно жеребца объезжают.
Апбас-хан подумал, что Ходжам Шукур острословит, и решил не уступать противнику:
— У нас, хан-ага, необъезженных нет.
— Значит, уже всех объездили?
Ходжам Шукур испугался, как бы Апбас-хан не разгадал его грубого намека, и поспешил отвлечь хана от опасной двусмысленности.
— У нас в плену, хан, всего лишь один ваш человек. Можете хоть сейчас забирать его без всякого выкупа.
Апбас-хан расценил поспешность Ходжама Шукура как трусость, тем не менее поблагодарил его и прибавил:
— Видно, мы не вовремя явились, хан-ага, ваши люди ушли куда-то.
Видно было, что Апбас-хан хорошо осведомлен о том, куда и зачем ушли текинцы. Да и Ходжаму Шукуру не хотелось ничего скрывать, главным образом из-за обиды на Каушута. Ненависть к нему заставила Ходжама Шукура быть предельно откровенным перед Апбас-ханом.