И наконец она решилась. Собрала все свое мужество, приподняла полог и сказала:
— Курбан, посмотри, тут какой-то верблюд приплелся, наверное Келхана Кепеле. Надо привязать его, чтобы не потерялся.
Но Курбан, который уже успел улечься, не захотел снова вставать.
— Эй, Ораз, — равнодушно сказал он, — иди отгони верблюда в загон.
Ораз вскочил было и хотел выйти, но Каркара толкнула его обратно в кибитку:
— Ты-то куда! Сиди, без тебя обойдутся!
Тут только Курбан сообразил, что дело было совсем не в верблюде, а в чем-то другом. Он поднялся, отодвинул мальчика и сказал:
— Ладно, не выходи, темень такая, я сам погляжу.
Никакого верблюда Курбан, конечно, не увидел. Но Каркара что-то шепнула ему на ухо, они молча прошли в глубь двора и спрятались за сарай.
Как только Ораз-яглы услышал о том, что люди, ходившие в Иран, возвращаются, он сразу же схватил свою палку и вышел во двор. Три всадника уже приближались к его кибитке. Ораз-яглы, с трудом переставляя ноги, двинулся им навстречу.
Впереди ехал Каушут. Завидев Ораза-яглы, он поднял руку с плетью и закричал:
— Хан-ага, мы сами подъедем. Остановись, нас не за что встречать.
Но Ораз-яглы продолжал идти. Как только всадники подъехали и спрыгнули с коней, он тепло обнялся с каждым и начал с таких слов:
— Ничего, ребята, не плачьте! Значит, так суждено. Уже то, что вы сели на коней ради других, — большое дело. Аллах за это благословит вас, эншалла! Ну, пойдемте ко мне, поговорить надо.
Это приглашение обеспокоило Каушута. Ораз-яглы был не такой человек, чтобы из-за какого-нибудь пустого дела задерживать уставших после дальней дороги людей. Значит, он хотел сказать что-то действительно серьезное.
Заботясь о родственниках, вернувшихся из Ирана, первым делом Ораз-яглы посадил мальчишку на коня и велел скакать в аул, сообщить о благополучном возвращении. Затем он накормил гостей. И только после этого приступил к разговору.
Начал Ораз-хан издалека:
— Дни и месяцы летят. Мужи старятся… Но жизнь-то не стареет! Просто другим ее надо в руки забирать. Вам надо. На нас-то, стариков, вы уже не рассчитывайте! Но когда-то же и туркмены заживут по-человечески!..
Люди молчали, чувствуя, что хан подбирается к чему-то важному.
— Ну ладно, это всё вы и так слышали… Первое, что я хотел вам сказать, вот о чем. Ходжам Шукур собирается бежать от нас, со всей своей родней. Я это знаю, потому что он сам приходил ко мне советоваться.
Пенди-бай, который тоже пришел, узнав о возвращении людей, горячо воскликнул:
— И что же ты ему сказал, хан-ага?
Старик мягко ответил:
— Не горячись, бай, погоди. Говорят, что у джейрана, пришедшего на твой порог, никакой вины, кроме двух его рогов, нету.
— Какой джейран может быть из этого волка!
— Ну вот, поскольку он не джейран, мы и не стали его уговаривать. Да таких людей уговорами и не удержишь, если они хотят оторваться от своего народа. Я и сказал ему — делай как знаешь… — Ораз-яглы на минуту замолчал. — Но это не главное. А главное то, что из Хивы прибыл человек. И сказал, что после Мары Мядемин сильно сердитый.
— И чего же он хочет?
— Хочет он собрать войско и пойти на Серахс. Конечно, все мы в руках аллаха, но и ждать просто так, пока враг нападет на тебя, тоже нельзя. Надо народ готовить. Самим готовиться надо.
Тут заговорил Каушут:
— Хан-ага, ты дай нам совет, как быть. Ты же знаешь, ружей нет, зарядов тоже, как нам готовиться?
— Конечно, — поддержал его Сахат, — не будем же мы Мядемина чабанскими посохами встречать!
— Как готовиться? Я вам скажу. Во-первых, у нас есть мастер Хоннали-усса, можем сами ковать оружие. А во-вторых, надо подумать, чтобы поискать оружие и в других местах.
— Где?
— У гаджаров?
— Гаджары вам оружия не дадут.
— И Хива тоже не даст.
— Бухара даст, — уверенно заявил Пенди-бай.
Ораз-яглы покачал головой:
— Бухара-то даст, только нам взять нельзя будет.
— Почему же? Какая разница — у Бухары брать или у аймаков, мы ж не даром будем просить, за деньги…
— Это само собой, что не даром…
— Так в чем же дело?
— Вот поедете вы в Бухару просить оружие…
— Ну, приехали…
— Приедете и попросите. И Бухара согласится. Только кого вы этим больше усилите, себя или своих врагов?
Сахат удивился:
— Как же врагов, мы ведь для себя просим?!
Ораз-яглы повернул к Сахату спокойное лицо:
— Просите-то вы для себя, но разве Хива сразу же не узнает об этом?
— Узнает, ну и что?