Кто-то сказал:
— И бог дает баю, и Пенди-бай дает баю, — имея в виду выигрыш Хемракули.
— Что ж ты плачешь! Иди! Победишь, тоже приз получишь.
— Куда мне с этими. Они ж, кроме драки, ничего не знают!
Хемракули-хан по обычаю коснулся лба барана и горделиво повернулся к своим воинам.
Из числа нукеров, стоявших в сторонке с кинжалами за поясом, вышел Кичи-кел.
— Сто лет живи, хан-ага! — поздравил он своего командира и принял от него барана.
— Даже если он проживет сто лет, тебе на семена все равно ничего не достанется! — воскликнул недовольный Келхан Кепеле.
Кичи-кел обернулся и быстро нашел глазами того, кто это сказал. И, проводя мимо барана, проговорил вполголоса, так, чтобы не услышали другие:
— Держи язык за зубами, ленивый вол!
— Вол хоть поле пашет. А такие собаки, как ты, только лают на своих и чужих, да еще целые своры за собой водят!
Кичи-кел невольно схватился за рукоятку кинжала, но тут же опустил руку.
— Хоть я и собака, но я не хочу скандала. Скажи спасибо, что сейчас свадьба…
Келхана Кепеле это ничуть не напугало.
— Вон, смотри, у твоего аги от жадности зад обмарался. Иди лучше сковырни его навоз своей железкой!
Кичи-кел весь задрожал от злости. В другом месте он не простил бы таких слов, но тут боялся гнева Хемракули, которому все празднество пришлось как нельзя более по душе. Поэтому он проглотил обиду и только бросил, отворачиваясь, Келхану:
— Зад в навозе не у хана, а у ленивых волов, как ты.
Келхан же отвечал нарочно громко, чтобы могли слышать и другие:
— Конечно! Хемракули и не может быть в навозе, пока у него есть такие подлизалы, как ты!
Кичи-кел скрипнул зубами и совсем отошел от Кел-хана, слыша, как уже вокруг них начали раздаваться смешки. Но главное внимание людей было приковано к поединку. Посередине все еще расхаживал довольный, как петух, Хемракули-хан. А зрители роптали меж собой: "Неужели все призы заберут теперь нукеры Мяде-мина? Неужели среди стольких туркмен не найдется никого, кто повалил бы Хемракули?" Однако никто не решался выйти на середину.
Видя, что состязание грозит оборваться, глашатай Джаллы начал подстрекать собравшихся:
— А ну, кто силен, выходи на борьбу с Хемракули-ханом! Приз — лучшая овца из стада Пенди-бая! Туркмены, покажите свою силу и храбрость!
— Ты бы не орал, Джаллы, а лучше бы сам шел на середину!
— Ах, если б за голос что-то давали или можно было бы им бороться, я давно свернул бы шею Хемракули. А руки, разве у меня руки? Что у курицы ляжка, что у меня рука — все одинаково!
Племянник Дангатара Курбан в это время прислуживал гостям. Но и он остановился.
На середину вышел Келхан Кепеле и засучил рукава. Зрители с удивлением переглядывались между собой. Хотя Келхан и был здоровым на вид, но не относился к числу пальванов, выступающих на свадьбах. И вышел он сейчас, конечно, не ради приза, а лишь из неприязни к нукерам и их вожаку, распаленный к тому же схваткой с Кичи-келом. Лицо его было суровым, на толстых волосатых ногах, видных из-под засученных штанов, чуть подрагивали мышцы. Однако в сравнении с Хемракули он все же выглядел слабейшим.
Когда Келхан Кепеле схватил за пояс Хемракули и начал его трясти, внимание всех напряглось. Схватка длилась недолго. После того как противники по нескольку раз безрезультатно стискивали друг друга, наступила небольшая пауза. Воспользовавшись ею, Келхан неожиданно подставил Хемракули подножку. Не выдержав боли, предводитель нукеров упал.
Поднялся радостный шум.
— Молодец, Келхан!
— Сто лет жизни Келхану!
— Дай бог тебе сына!
— С этим ты не спеши. У него же еще и жены нет!
— Барана сюда, барана!
Но дарить барана было еще рано. По условиям борьбы, чтобы победить, надо было выиграть три схватки. В двух остальных схватках Хемракули повалил соперника и выиграл приз.
Когда Келхан уходил с площадки, Кичи-кел не упустил случая задеть его:
— Ну, как руками тягаться? Не то что языком!
Келхан тут же прыгнул к нему:
— Ты и тут лезешь, шакал! А ну бросай свой кинжал и выходи, если не боишься! Трусишь! Знай, будешь за чужой зад прятаться, свой волки оторвут!
Кичи-кел поспешил отойти прочь. А Келхан вернулся на свое место и тяжело опустился на землю, держась за поясницу.
— Эй, барана неси, чего ждешь! — кричал Кичи-кел уже с другого конца.
Но Курбан, на котором лежала эта обязанность, стоял не двигаясь. Хоть бараны были и не его, но все равно было тяжело отдавать третьего подряд все тому же Хемракули. Забывшись на несколько мгновений, он размечтался. Он представил, что сейчас, именно в это мгновенье, перед ним появляются ангелы — в белых чалмах, с бородами и длинными посохами, такие, как о них рассказывали старики, и спрашивают его: "Мальчик, назови нам любое свое желание, и мы сейчас же исполним его!" И он попросил бы у них не богатства, не коня, не саблю, не долгую жизнь, ни даже ту, которая была дороже всех на свете… Он попросил бы себе силу, которая могла бы победить Хемракули-хана…