— Сынок, каждый шаг пути — тоже путь. Я решил, что мы не будем останавливаться в Кеши, верблюды еще идут, а доберемся вон до той низины и там уже сделаем привал. Бери чайники, воду и иди вперед.
Курбан тут же принялся исполнять приказание Непес-муллы. Он подскакал к Вали, повару каравана, человеку слегка придурковатому, но умевшему зато отлично готовить еду, перегрузил с верблюда все необходимое для обеда на свою и его лошадь, и вдвоем они поскакали вперед.
Когда Курбан с Вали были уже на пути к урочищу, Курбан вдруг заметил впереди большую группу всадников, спускавшихся туда же, но с противоположной стороны. Нетрудно было догадаться, кто они такие. Курбан натянул поводья и свернул за куст, знаком приказал Вали сделать то же. Курбан быстро сообразил, что надо делать. Он повернулся к товарищу.
— Скачи быстро назад, только вон той дорогой, чтобы тебя не видно было. Скажи мулле, пусть они поворачивают в горы. Понял? Скажи, нукеры Мядемина идут навстречу. А я обману их, постараюсь повернуть в другую сторону… Понял? В горы, скажи!
Вали закивал головой, тут же развернул коня и поскакал обратно. А Курбан побросал под куст все лишнее, что у него было с собой, и не спеша тронулся вперед. В голове у него еще не было определенного плана, но он чувствовал, что должен сделать что-то обязательно, в руках его была теперь судьба всего каравана.
Скоро Курбана заметили, и один из нукеров, видимо старший, замахал рукой, приказывая подъехать: Курбан, и сам направлялся в их сторону.
Всадников было человек семьдесят, все сытые и хорошо вооруженные. Начальник, плотный человек с висячими усами, подозвал Курбана к себе.
— Куда едешь, юноша, и откуда?
— Из Кеши в Душак, отец.
— Караван не попадался тебе с грузом случайно?
— Попадался.
Один из нукеров повернулся к усатому:
— Ну что я говорил? Точно, они здесь где-то рядом должны быть.
Усатый снова спросил Курбана:
— А куда они шли? В какую сторону?
— Я их обогнал как раз возле Кеши. Они-то медленно шли, а моя лошадь хоть с виду и не очень, зато ходит хорошо.
— Я и сам вижу, какая у тебя лошадь. Ты скажи, куда они шли? Что они везли, видел?
— Что везли? Мне показалась, что оружие, потому что из тюков ружья у них торчали. А вот куда шли, не знаю, мне самому интересно было, но я не спросил, побоялся.
— Я не про то тебя спрашиваю! В какую сторону? Это ты видел?
— В сторону вон ту. Я потом оглянулся, они туда поворачивали, — Курбан показал рукой направление.
Усатый больше ничего не стал спрашивать. Он крикнул что-то своим нукерам, и весь отряд поскакал туда, куда показал Курбан.
Узнав о том, что нукеры хивинского хана уже пируют в доме Ниязмухамеда, Арнакурбан-сарык пришел в бешенство. Ему не сиделось дома, он вышел на улицу и поглядел по сторонам. Аул был тих, как будто ничего особенного и не происходило. Арнакурбану казалось, что сама земля должна взбудоражиться от такого бесчестья: ее враги веселятся на ней, как у себя дома. "Эх, собрать бы сейчас человек сорок джигитов, — ду-мал Арнакурбан, — да разогнать их как следует. А самому баю — камень на шею — и в реку!" Но думы эти были неосуществимы, и сам Арнакурбан прекрасно понимал это. Он горестно вздохнул и присел возле своей кибитки; прислонясь спиной к ее камышовой стене.
— Арнакурбан, о-ов! О чем задумался? — услышал он вдруг голос.
Арнакурбан поднял голову и узнал своего односельчанина.
— А, здравствуй, Анаал-ага!.. Вот сижу, о жизни нашей думаю.
— Думай, думай, дорогой… Мядемин уже пришел. А где ж твои друзья с оружием, все еще не приехали?
— Нет, не приехали. Я сам их жду. Должны вот-вот вернуться.
— Ну да, вернутся, когда Мядемин уйдет. Я историю такую слышал. Один бедняк пришел к богатому соседу и просит: "Дай мне денег взаймы, поминки по отцу справить". А тот отвечает: "Сейчас денег нет, приходи дней через десять". Знаешь, что ему бедняк на это сказал?
— Что?
— Он сказал: "Через десять дней поминок уже не будет…" Вот так и твои друзья, вернутся, когда уже нас Мядемин раздавит всех, как козявок!..
— Что ж ты мне это говоришь? Я что, какой-то особый сарык, не такой, как другие? Моей голове терпеть то же самое, что и остальным.
— А зачем надо было на чужих рассчитывать? Зачем текинцев просить? Унижаться перед ними?
— Такие уж мы, сарыки. И предки наши любили просить, даже если знали, что им откажут.
Аннала эти слова рассердили.
— У сарыков никогда предки не попрошайничали, Арнакурбан! И если кто-то говорит так, то пусть он ест навоз моего жеребца!