— Тогда и отнеси навоз своего жеребца своему отцу. Потому что именно он нам рассказывал легенду о том, как сарыки стали попрошайками.
— Что это за легенда? — недоверчиво спросил Ан-нал. Его отец был известным мастером рассказывать всякие случаи и истории.
— А легенда такая, что один старый сарык еще давно-давно возвращался домой из Иолтани, проходил мимо бахчи, и вдруг захотелось ему очень дыни. Подошел он к хозяину и попросил. А хозяин был такой жадный, ну как тот богач, про которого ты говорил, и дыню ему не дал. И тогда старый сарык запел такую песенку:
С тех пор сарыки стали попрошайками.
Аннал-ага не нашелся что ответить, потому что не мог назвать ложью рассказ собственного отца, пробурчал только что-то невнятное, повернулся и пошел дальше своей дорогой.
А Арнакурбан тоже встал со своего места, поглядел еще по сторонам и вошел в кибитку. Дверь он плотно закрыл за собой и накинул крючок.
— Что это ты дверь запираешь? — спросила его жена. — Дай хоть на мир аллаха посмотреть!
Но Арнакурбан прошел молча в угол и лёг на подстилку, укрыв лицо доном.
— Что с тобой, Арнакурбан?
Арнакурбан злобно прорычал в ответ:
— Поминки справляю. И ты справляй!
Мысли Арнакурбана кружились все вокруг того же, но единственное, что ему оставалось, — ждать и ждать, самая худшая пытка, которая только выпадает на долю человека.
И вдруг снаружи раздался стук конских копыт. Арнакурбан тут же вскочил на ноги и чуть не запрыгал от радости: он решил, что это прибыли гонцы из Серахса. Но радость его была преждевременной. Раздался сильный стук в дверь, а за ним голос:
— Плати за топор!
Это были нукеры Мядемина. Двое из них уже протиснулись в дверь, крючок с которой отлетел после первого же удара.
Молодой нукер, видно еще не привыкший к такому ремеслу, был слегка смущен, зато другой громко закричал:
— Ты что оглох, что ли?
— Мы заплатим, только душу оставьте в покое.
— Нужна нам твоя душа! Плати за топор!
Арнакурбан оглядел внутренность кибитки, выбирая, чем бы полегче откупиться, сопротивляться этим громилам — он знал — пустое дело, все равно еще больше отберут. Но старший нукер не стал дожидаться, сам схватил первую попавшуюся на глаза вещь — небольшой, но красиво сотканный коврик, зажал его под мышкой и, подтолкнув младшего, вышел вслед за ним на улицу.
Арнакурбан тоже чуть погодя высунулся из кибитки. На улице толклись штук тридцать верховых лошадей со всадниками и без них, одни уже притачивали награбленное к седлам, другие еще только ломились в двери соседних кибиток. Отовсюду неслось:
— Плати за топор! Плати за топор!
После того как посланник Ирана Афалеллы вернулся к шаху Насреддину, из Ирана пришло новое послание, теперь уже от имени визиря Садрыагзама. В послании говорилось, что туркмены, если они хотят получить помощь, должны выполнить немедленно одно из условий договора, а именно: отправить в качестве залога в Иран сорок своих семей.
В Серахсе был день отправки этих семей. Стоял гомон, шум, и, хотя уезжало только сорок семей, казалось, что все текинцы покидают родину. Потому что почти все в Серахсе были какая-нибудь да родня друг другу, и провожать отъезжающих собралось почти все население округи. Тут и там валялись бурдюки с водой, заготовленная впрок провизия, подстилки, узлы… Одни тащили уки черных кибиток, другие привязывали их к верблюдам… В общем, все это напоминало большое племя скотоводов, сделавшее привал у колодца с водой.
Ораз-яглы, Каушут-хан, Пенди-бай и Сейитмухамед-ишан стояли чуть в стороне и наблюдали за сборами. Со стороны к ним подскакал человек, спешился и подошел к Оразу-яглы. Это был его сын Сахит-хан.
— Звали, отец?
Старик переложил посох из одной руки в другую.
— Сынок, хан тебя звал, что-то он тебе сказать хочет.
Сахит вопросительно уставился на Каушута.
— Братишка, я хочу, чтобы ты тоже поехал в Иран. Поедете вдвоем с Мамедрахимом, — Каушут показал в сторону сына Непес-муллы, стоявшего тут же рядом, — и возьмете расписку о том, что сорок наших семей оставлены в залог. Оба вы грамотные, поэтому я вас и посылаю.
— Я готов, хан… — неуверенно ответил Сахит. — Только как мы возьмем эту расписку? Разве нас пустят к шаху?
— К шаху вам идти и не надо. Расписку вам даст его визирь Садрыагзам. А визиря вы легко найдете.