В это время из-за холма Аджигам раздались ружейные выстрелы. Люди повернулись туда и увидели одинокого всадника на холме.
— Да это же Ягмур! И лошадь его! — узнал кто-то.
Ягмур был одним из тех, кто уехал с караваном. Очевидно, Непес-мулла выслал его вперед, чтобы оповестить людей о благополучном возвращении каравана.
Выстрелы были знаком того, что экспедиция закончилась успешно.
Несколько молодых парней уже вскочили на своих лошадей и поскакали навстречу Ягмуру.
Как всегда, почуяв большое скопище народа, появился откуда-то Атаназар-слепец. Он пел все одну и ту же песню, которая вот уже несколько лет как не сходила с его уст. И люди, и даже верблюды оглядывались в его сторону. Впереди шел внук в черной взрослой папахе, и то ли от нее, то ли вправду так было — казалось, за прошедшие полгода он сильно повзрослел.
Многие подходили к Атаназару и здоровались с ним, внук тоже, как большой, протягивал свою руку.
— Атаназар, что слышно, о чем люди говорят? — спросил его Пенди-бай, как только слепой подошел к яшули.
— Люди много о чем говорят. Но больше всего говорят о том, что в Мары пришел Мядемин-хан и хочет или сговориться с текинцами, или наказать их.
— С чего ты взял, старик? — настороженно спросил Ораз-яглы.
Атаназар повернул голову в его сторону, протер глаза, как будто они были зрячими, и ответил:
— Люди так говорят, хан-ага. А то зачем бы ему войско такое за собой вести? Не иначе как воевать.
Сейитмухамед поднял руки к небу:
— Да поможет аллах текинцам! Пусть он сделает так, чтобы пуля Мядемина в него самого попала! Ничего! Мулла тоже не с пустыми руками идет. Найдется кому нас защитить!..
Теперь все ждали возвращения каравана, который вот-вот уже должен был появиться. Но в противоположной стороне на горизонте показались несколько всадников, быстро скакавших в сторону крепости. Когда они были уже довольно близко, переднего из них узнал Ораз-яглы. Это был Бабанияз-аталык. Два года назад Ораз-яглы видел его в Хиве среди приближенных Мядемина. "Видно, прав этот бродяга, — подумал про себя старый хан, — в самом деле Мядемин что-то затевает".
Всадники подскакали прямо к яшули и перед ними остановились. Бабанияз соскочил с лошади, сначала подал руку Оразу-яглы, а потом и всем остальным.
— Саламалейкум! Мы привезли письмо от Мухамеда Эмин-хана и хотим вам передать его.
Бабанияз вынул из-за пазухи своего хивинского дона желтый бумажный свиток и протянул его Оразу-яглы, но старый хан не взял его, а указал в сторону Каушута:
— Текинский хан Каушут-хан! Если у вас сообщение, говорите с ним.
Бабанияз-аталык, хорошо умевший кланяться перед ханами, красиво склонил голову перед Каушутом, и его товарищи, все еще сидевшие на своих конях, повторили это же движение.
Каушут взял свиток и повернулся к Сахит-хану:
— Сахит, отведи в дом гостей. Пусть их накормят и дадут отдохнуть.
Сахит кивнул и сделал прибывшим знак следовать за собой.
После того как гонцы ушли, Каушут подозвал Ма-медрахима. Когда тот подошел, Каушут повернулся к Сейитмухамеду:
— Ишан-ага, вы позволите прочитать, что нам прислали?
Ишан кивнул, и Каушут протянул свиток Мамедра-химу.
— "Каушут-хану.
Низкий поклон народу Серахса от Мухамеда Эмин-хана, прибывшего в Мары со своим войском и боевым снаряжением. Каушут-хан, как только мои гонцы доберутся до вас, повелеваю с одним из них сразу же прибыть в Мары. Есть разговор.
Хивинский хан Аллакули-хан оглы Мухамед Эмин".
После того как послание было прочитано, некоторое время все молчали. Первым заговорил Ораз-яглы:
— Что ж, видно, дело далеко заходит. Ты — хан, Каушут, ты и решай, что делать. Но если послушаешь нашего совета, то палка, Каушут-хан, о двух концах. Если ты не пойдешь к Мядемину, тогда Мядемин придет сюда. Но ты поедешь с одной головой, а Мядемин приведет тысячу голов. Чем позволять врагу приходить на твою землю, лучше самому отправиться на землю врага. Раз на твою долю выпало быть вождем народа, то ты и голову должен свою вперед других подставлять… Но я думаю, пока голове твоей ничего не грозит. Видимо, Мядемин в самом деле о чем-то хочет договориться. Если условия такие, что наш народ может их принять, лучше уступить пока. А уж если нет — что ж, увидим, что нам суждено увидеть.
Каушут задумался на минуту.
— Ты прав, яшули, надо мне идти. Другого выхода нет.
— Если ты послушал, хан, один совет, послушай и второй. Идти лучше всего к Мядемину не раньше, чем отправится залог. Думаю, будет хорошо, если ты скажешь гонцам, что будешь через неделю.