Хозяин был здесь, он чувствовал это. Каменные плиты под ногами звенели, указывая на пустоту внизу. Просители ждали, сгрудившись у караульной, где помещался механизм для подъема и опускания решетки. Их стерегли четверо красных плащей.
- Ох и здоров же, ублюдок, - сказал один из них, прищурившись на Кропа, и стал водить острием копья ему по ребрам, ища оружие. Он ткнул в Горожанку, но собачонка стойко промолчала. Стражник, не нащупав ничего твердого, опустил копье и посмотрел на посох. - Это я заберу.
- Я без него ходить не смогу.
Стражник взглянул на выпирающую из-под плаща Горожанку.
- Калека, что ли?
Кроп кивнул. Этого они с Квилом не предусмотрели, но он полагал, что это подпадает под общее правило: "Не зли красных плащей".
Стражник, удовлетворившись этим, перешел к следующему, а Кроп постарался запомнить, что он калека.
Решетку в воротах снова опустили, и красные плащи вывели просителей на открытое место, широкое, как турнирное поле.
- Станьте в ряд у Смерти Изменникам, - приказал один из стражников, - и соблюдайте порядок.
Кроп шел со всеми, стараясь не отставать. Здесь было холоднее, чем за стеной, хотя ветра почти не чувствовалось. Квил рассказывал, что Смерть Изменникам - это каменная глыба, на которой людям рубят головы. Кропа это тревожило. Люди, не успев еще построиться, начали ворчать.
- Теперь нам тут несколько часов торчать придется, - сказала Кропу старушка, которую впустили перед ним. - Его милость не скоро выйдет.
Кроп кивнул важно, как наказывал Квил.
Солнце поднялось, скрылось за горой и снова вышло, а они все ждали. У Кропа разболелись ноги, и он пожалел, что для него не нашлось заготовок. Он не совсем понимал, что это такое, но знал, что они нужны для новых сапог. Иногда по двору проходили знатные господа или дамы, и просители пялили на них глаза. В дальнем конце, ближе к острой башне, конные красные плащи играли в военные игры. Большая каменная конюшня занимала почти всю сторону двора. Конюхи, раскрыв ее большие двойные двери, выводили лошадей на прогулку. После проминки лошадей расчесывали, а затем поили из свинцового желоба, куда накачивали воду насосом.
Часа через три, по прикидке Кропа, во двор вышли ливрейные слуги со скатанными коврами и большим креслом. Еще четверо несли красный шелковый балдахин на золоченых шестах. Кресло поставили на разостланные ковры и водрузили над ним балдахин.
Просители, воспряв духом, подались вперед, но прошел еще час, и ничего не случилось. Кроп снова заволновался и поднял капюшон своего плаща. Разве то, что предусмотрено планом Квила, не должно уже начаться? Он смотрел на конюшню, но и там ничего не происходило.
Внезапно в толстой башне, похожей на пивную бочку, затрубили рога. Красные плащи стали навытяжку. Просители снова колыхнулись вперед, а Кроп потихоньку попятился. Ему нельзя подходить близко к креслу, нельзя бросаться в глаза.
Из толстой башни вышел бледноглазый, забравший у Кропа хозяина, в сопровождении двоих рослых мужчин, темного и светлого. Одет он был проще других знатных господ, но на груди у него лежала тяжелая цепь, и шагал он мерно, не торопясь, как человек, уверенный в своей власти. Кроп опустил глаза. Беспокойство губит вора.
Правитель уже приблизился к своему креслу, когда все началось. Конюшенный насос заскрипел, рукоять его дернулась вверх, и из затвора хлынула вода. Желоб тут же переполнился, и двор стало заливать. Все, и правитель в том числе, повернулись в ту сторону. Конюх, бывший ближе всех к насосу, попытался силой опустить рукоять, но от его усилий вода забила еще выше. Испуганные лошади брыкались. На шум выбежал конюшенный мастер в кожаном переднике. Вода подступала к Смерти Изменникам и разостланным близ нее коврам.
Мастер растерянно поглядел на правителя и крикнул, обращаясь к народу:
- Кто-нибудь здесь понимает в насосах?
Кроп понял, что его час настал. Выйдя из строя, он тихо откликнулся:
- Я понимаю, мастер.
Тот смерил его взглядом. Кроп знал, что мастеру не нравится то, что он видит, но насос сломался на глазах у правителя, и выбирать мастеру было не из чего.
- Тогда иди и займись им, - рявкнул он.
Кроп так и сделал - и в этот миг, отделившись от других просителей, ощутил спиной взгляд правителя. Взгляд проникал сквозь новую одежду и жег ему кожу.
Около насоса Кропу стало лучше. В насосах он и правда знал толк. Он ухватился за ствол и дернул, вытащив весь механизм из земли. Напор сразу ослаб, и когда Кроп извлек из скважины весь семифутовый ствол, бурный поток превратился в тихо струящийся ручеек.
Мастер вздохнул с облегчением, лошади успокоились, один из конюхов (человек Квила) подмигнул Кропу и ушел.
Кроп весь промок, но не замечал этого, повторяя в уме свои следующие слова:
- Нужна пакля и глина, чинить затвор.
- Ступайте и принесите то, что он говорит, - велел мастер конюхам. - Да захватите для него полотенце.
Те, кого это распоряжение не касалось, заводили лошадей в стойла и выходили обратно с метлами, чтобы согнать воду. Суд правителя начался, и первый жалобщик уже преклонил колени на слегка подмокшем ковре.
Кроп, просунув руку за пазуху, почесал Горожанку. Конюх принес ему паклю и завернутый в мокрую тряпку кусок глины. Правитель к этому времени успел разобрать две дюжины жалоб. Бледноглазый скор на решения, этого у него не отнимешь.
Кроп придирчиво, как советовал ему Квил, осмотрел глину. "Если принесут красную глину, проси серую, - внушал ему Квил. - Если принесут серую, проси красную. Это займет их на время".
- Красную надо, - сказал Кроп.
- Какая разница-то? - хмыкнул конюх, совсем мальчишка, толстогубый и толстоносый.
- Красную надо, - повторил Кроп. Конюх закатил глаза.
- Раз надо красную, принеси красную, - распорядился мастер.
Конюх вздохнул и пошел за красной глиной. Мастер постоял немного, глядя на Кропа, с чувством покачал головой и тоже ушел.
Кроп снова стал ждать. Очередь просителей таяла: красные плащи следили за тем, чтобы те высказывали свои жалобы покороче. Правитель то и дело обращался к казначею, приказывая выдать просителю определенную сумму. Во дворе между тем стало темнеть. У Смерти Изменникам расставили жаровни с углями, в конюшне зажигались фонари.