На этот раз кивка не последовало, но в медно-зеленых глазах Ангуса сквозила догадка.
— Он приехал сказать мне, что суллы готовятся к войне.
Холодные сквозняки Усыпальницы Дхунов подхватили эти слова и принялись швырять их от стены к стене. «Суллы, суллы, суллы», — шептало эхо.
Вайло втянул воздух сквозь свои больные черные зубы. Спини Орль, старый козел, не оставлял его в покое, и таскался к нему по ночам, знать не желая, что уже окочурился, и шептал: «Здесь замешался кто-то посторонний, вождь Бладда. Я это знаю и ты знаешь. И теперь я хочу тебя спросить: доволен ли ты таким положением дел?»
— Что происходит у нас, объездчик? — вскричал внезапно Вайло, которому опротивели все эти игры. — Секрет на секрете, заговор на заговоре. Я не ученый, не пророк. Глядя на небо, я только его и вижу. Как могу я защитить свой клан от опасностей, которые мне не видны?
— Ты сам знаешь ответ, Собачий Вождь, — тихо ответил из полумрака Ангус. — Возвращайся в Бладд, собирай свое войско и жди пришествия Долгой Ночи. Забудь о Дхуне, об этом круглом доме и о своей фантазии сделаться Верховным Вождем. Грядут дни, что темнее ночей, и никакие земли или титулы не остановят теней, когда те нахлынут. Вожди могут умирать так же просто, как свинопасы, но ответственность у них куда больше. Люди называют тебя своим вождем — так веди же. Оставь это место, — Ангус окинул взглядом семьдесят каменных гробов, — прекрати свою злосчастную войну. Никакой выгоды от нее ты все равно не получишь.
Вайло взялся за оплетенную проволокой рукоять меча. Гнев кипел в нем, и на ум приходило многое, что он мог бы сказать этому человеку, но в конце концов Вайло сказал только одно:
— Дхун я не оставлю.
— Я так и думал, что ты это скажешь.
Гнев Вайло угас, и он почувствовал себя усталым и очень старым. Ему полагалось бы кликнуть Моло Бина или Сухую Кость, чтобы они увели объездчика — увели, награждая пинками. Но вождь боялся Ангуса Лока, боялся знаний, которыми тот обладал, и советов, которые тот мог бы дать. Он боялся всего этого и хотел заполучить это для себя.
Прислонившись к стене, Вайло сказал:
— Известно тебе, что правитель Вениса назначил за твою голову свиной вес золота?
— Как, всего одна свинка? — Ангус поскреб щетину, которой оброс. — Один этот подбородок стоит двух.
Вайло не поддался на это.
— А Восходящий из Утренней Звезды прислал за тобой своего белошлемника. Я мог бы неплохо нажиться, продав тебя тому, кто даст подороже.
— Однако ты решил иначе. — Ангус теперь говорил серьезно, как будто в жизни не отпустил ни одной шутки. Этот человек — один из лучших фехтовальщиков Севера, напомнил себе Вайло. Меткий стрелок, ловкий убийца, отменный наездник и хороший лекарь. Друг суллов.
Вайло тщательно обдумал свои слова, прежде чем заговорить снова. На кону здесь стояла гордость — и объездчика, и его собственная.
— Я решил предложить тебе уговор. Горные Правители мне не друзья — дурак я был, если прежде думал иначе. Я достаточно стар, чтобы признаваться в своих ошибках, но не настолько стар, чтобы не стыдиться их. Между кланами идет война. Я не стану отрицать, что участвую в ней, и не отдам того, что мной завоевано, хотя и не буду уверять, что хорошо сплю по ночам. Слишком долго я прожил на самом краю, чтобы не заметить, когда этот самый край начинает двигаться. Бладд пограничный клан, а я пограничный вождь. Ты знаешь наш девиз: «Мы клан Бладд, избранный Каменными Богами для охраны их рубежей. Смерть — наша спутница, долгая тяжкая жизнь — наша награда».
Вайло не сводил глаз с Ангуса Лока. Всходила луна, превращая стоячие гробы в ледяные статуи. В тени лицо объездчика казалось худым и голодным. Он хочет этого, сказал себе Вайло — и назвал свои условия:
— Помоги же мне стеречь мои рубежи. В мечах и воинах я не нуждаюсь — у Бладда их вдоволь, но мне нужны сведения от человека, которому я могу доверять. Я знаю, ты не назовешь братства, к которому принадлежишь, — я догадываюсь, какого рода клятву они с тебя взяли. Но между клятвой вождя и клятвой объездчика лежит ничейная земля. Пути у нас разные, но враг может оказаться одним и тем же.
Ангус стоял молча и неподвижно, твердо упершись ногами в пол. Прошло время, прежде чем он спросил:
— А взамен?
— Я велю освободить тебя.
Они смотрели друг на друга, хорошо понимая, как велика ставка. Пусть Ангус ловкий и покладистый узник, способный добиться поблажек у любого тюремщика, однако он должен понимать, что на волю его бладдийцы ни за что бы не отпустили. Шестьдесят дней плена научили его этому.
— Я знаю, что ты в своих странствиях разговариваешь и с кланниками, и с горожанами, — сказал Вайло. — Я прошу, чтобы ты делился со мной своими сведениями о кланах, только и всего.
Глаза объездчика холодно поблескивали. Любой другой согласился бы сразу — ведь слова стоят дешево, и обещание легко поломать. Но Ангус Лок не любой — он уже двадцать лет состоит в братстве фагов.
— Я не наушник, Собачий Вождь, — сказал он, — и ни к кому не бегаю с тем, что рассказали мне по секрету. Я не скажу также ничего, что поставило бы под угрозу моих родных и друзей. — Ангус помолчал, давая Вайло время припомнить, что приходится родственником Райфу Севрансу, приложившему руку к убийству внуков вождя. — Но есть дела, где наши интересы совпадают, — зловещая улыбка, — и одно из них — мое освобождение.
Вайло наклоном головы скрепил уговор. Ни один из них не опустился бы до торга.
— Ты просишь меня поделиться тем, что я знаю, — продолжил Ангус. — Так вот, я не люблю накликать беду, но тем не менее говорю тебе: береги спину.
— Черный Град?
— Нет, Дхун.
Вайло мог бы поклясться, что от этого слова в гробнице стало теплее. Песчаник потрескивал, насыщая воздух голубыми спорами.
— О чем ты?
— Там идет борьба за власть, — пожал плечами Ангус. — На одной стороне Скиннер Дхун, брат убитого вождя Маггиса. Он именует себя вождем в изгнании и собирает своих людей в Старом Кругу около Гнаша.
— Верно, — кивнул Собачий Вождь. Скиннеру он цену знает, и дхунский вождь-изгнанник ему не страшен. Скиннер горазд сотрясать воздух, но он слишком долго жил в тени своего брата, и зубы у него не те. Любой другой вождь давно бы уже попытался отбить Дхун обратно. Скиннер, будь у него яйца, мог бы сделать это месяц назад, когда Вайло и Сухая Кость находились в Ганмиддише, а дом Дхуна держал Пенго Бладд. Вайло хмыкнул. Что, кроме презрения, можно испытывать к человеку, который имел случай, но упустил его?
— На другой стороне у них Робби Дхун, — продолжал Ангус. — Золотой мальчик, который заявляет о своих правах, ссылаясь на какое-то дальнее родство по материнской линии.
Вайло с силой оттолкнулся от стены.
— Мальчишка-самозванец, ничего более.
— Я слыхал по-другому, Собачий Вождь, — с напускной беззаботностью бросил Ангус. — Впрочем, ты, возможно, знаешь больше моего. Сидя в тюрьме, много не разнюхаешь.
Поставленный на место Вайло мог сказать лишь одно: «Продолжай». Оба они знали, кто здесь владеет секретами.
— У Робби золотые волосы и голубые глаза королей Дхуна, и он знает, как этим распорядиться. Говорят, будто он рожден для меча, но в бой он ездит с большим топором, любимым оружием былых королей. Сок чертополоха, по всему, действительно течет в нем, и свой род он считает от Мойры Плакальщицы. И я не от одного человека слышал, что подписывается он «Дан Дхун».
Дан. «Репейник» на древнем языке, родовое имя дхунских королей.
Вайло, должно быть, как-то выдал свое замешательство, потому что Ангус сказал:
— Вот так-то, Собачий Вождь. Сам видишь, откуда ветер дует. Он молод, честолюбив, в Молочном Замке его любят, и он тщится стать королем.
— Так он обретается в Молочном Замке?
— И собирает там войско.
Вайло повернулся к объездчику спиной, чтобы дать себе время подумать. Дхунские короли следили за ним ожившими от лунного света глазами. Самозванец попытается захватить это место, думал он — вот о чем хочет предостеречь меня Ангус Лок. Разговоры о королевском титуле — дело пустое, ведь королевство, на которое юнец предъявляет права, ему не принадлежит.