Местная администрация не знала, как быть с хлебом, скотом и колхозной техникой. Директивы о тактике «выжженной земли» не сулили ничего хорошего остающимся. На севере, в окрестностях Тихвина и Волхова, районное начальство распорядилось, чтобы крестьяне прекратили сеять, а председатели колхозов раздали крестьянам запасы зерна. Комиссар батальона, стоявшего в этом регионе, не испытывал особого сочувствия к крестьянам и написал в ЦК, критикуя такое решение и заявив, что как коммунист считает своим долгом сообщить о создавшемся беспорядке. По его мнению, разумнее было бы передать эти запасы армии. Он с негодованием отмечал, что колхозники всё съедят[95]. К юго-западу от Москвы, в Курской области, местный судья и член партии возмущался, что сельская администрация не собрала урожай и не сдала зерно государству. Хотя НКВД и районная милиция предупредили местных ответработников, чтобы они не забирали грузовики и тракторы, а эвакуировали машинно-тракторные станции, те использовали самоходные машины для эвакуации своих семей. Однако проверить эти утверждения оказалось невозможно: в начале ноября Курск заняли немцы, и все обвинения заслонила куда более серьезная угроза[96].
Бегство местной администрации нередко сопровождалось грабежами. В страхе перед надвигающейся оккупацией местные жители разоряли магазины и склады. Но следовало ли винить людей, присваивавших имущество, если территорию вот-вот должен был занять враг? Следуя инструкциям, обозначенным в постановлении от 29 июня, председатель совхоза в Волотовском районе угнал стада скота и свиней общей численностью около тысячи голов. Некоторые жители увидели в его действиях сигнал к разграблению всего продовольствия и ценностей, еще остававшихся в совхозе. Многих работников совхоза их поведение ошеломило[97]. Член ПУ РККА на Северном фронте отмечал, что речь идет не об отдельных случаях – то же самое происходит в других районах и деревнях[98]. Зачастую ценная сельскохозяйственная техника оставалась стоять на машинно-тракторных станциях или в полях, поскольку военные и бегущие члены администрации уже забрали весь бензин и машинное масло[99].
В сельсоветах не знали, как понимать постановления о тактике «выжженной земли» от 26 и 29 июня и как им следовать. Некоторые без необходимости уничтожали ценное имущество, другие колебались и позволили немцам захватить технику. В начале августа член ПУ РККА написал длинное письмо, резко критикуя ответственных работников по всей Украине за бездействие. Он возмущался, что они не уничтожают ценности, которые в итоге достаются врагу. Они сидят на чемоданах и усаживаются в машины в ожидании отъезда. Эвакуация Шполянского района Черкасской области (Украина) вылилась в стихийный массовый исход. Директор мельницы и начальник пожарной бригады сбежали, а председатели колхозов и совхозов прихватили с собой столько имущества, сколько смогли унести. Крестьяне быстро распродали оставшихся лошадей, телеги и боеприпасы. Кое-где местные бюрократы, забиравшие у крестьян имущество и скот, приводили их в ярость. В Сумской области на северо-востоке Украины администрация забрала лучших лошадей и товары из магазинов, ничего не оставив колхозникам. Крестьяне восприняли ее действия как попросту воровство, но представителя ПУ РККА беспокоило то, что осталось. Удостоверившись, что в области еще достаточно домашнего скота и солидные запасы зерна, он заметил, что враг получит полноценную продовольственную базу. Он высказал опасение, что в отсутствие администрации, способной организовать сопротивление, у крестьян не останется выбора, кроме как приспосабливаться к немцам[100]. Некоторые крестьяне с надеждой ждали прихода немцев и открыто предрекали конец советской власти и ликвидацию колхозов. Один крестьянин из группы, посланной копать противотанковые рвы, призывал своих товарищей бросить работу, заявив, что Гитлер освободит их, а сам он скоро получит свои тридцать гектаров земли с собственными лошадьми и коровами[101]. В середине августа немцы достигли портовых городов – Николаева на реке Буг и Херсона на Днепре. Переправить через Днепр и Буг крупные поголовья скота оказалось трудно, и многие животные остались на территориях, вскоре занятых врагом; суда, вывозившие из Херсона зерно, несколько раз бомбили. Когда администрация покинула города, местные жители разграбили склады[102]. 6 августа глава ПУ РККА на Южном фронте, наблюдая переполох в местных советах, предложил ЦК передать всю власть в радиусе 70–100 километров от линии фронта в руки военного командования. Такое предложение было равносильно открытому признанию, что местные партийные организации и советы утратили контроль над ситуацией[103].