— Как это было неосмотрительно с его стороны…
— Наверно, он думал, что я все равно ничего не запомню.
День был в самом разгаре — душный и почти по-летнему жаркий. Скинув безрукавку и закатав выше локтя рукава холщовой рубахи, Гэдж поудобнее примостил за плечами тяжелую котомку и принялся спускаться к темнеющей внизу полосе леса. Гарх, вздыхая и отдуваясь, старался держаться поблизости — или, по крайней мере, не выпускать орка из вида. Порой старый ворон что-то сердито кряхтел под нос и, хотя Гэдж старался особенно не прислушиваться, ему казалось, что в этом невнятном бормотании он различает знакомые слова «чтоб ты провалился» и «всё доведу до сведения».
— Может быть, все-таки пора поворачивать оглобли, орчоныш? Мы и так уже забрели чересчур далеко… только-только поспеем вернуться к закату.
— Возвращайся, Гарх. Разве я просил тебя за мною увязываться?
— А ты? Нечего таскаться тут по горам по долам… Что Саруман велел тебе перед отъездом?
— Разобрать книги в библиотеке.
— Вот-вот.
— Брось, Гарх! Эти книги лежали там не разобранными задолго до моего рождения — полежат и еще немного. Старик просто хотел чем-то меня занять.
Они уже дошли почти до опушки. Лесная полоса начиналась сразу, внезапно — за спиной поднимался пустынный и каменистый горный склон, а впереди высилась стена деревьев — внушительная и мощная, как крепостной бастион. Гэдж остановился, вглядываясь в разлитый под деревьями прохладный тенистый полумрак. В Рохане, он знал, Фангорн почему-то пользовался дурной славой…
Почему — этого Гэдж так до конца и не уяснил. Лес был как лес — дубы, ясени, вязы, чуть поодаль — искривленная причудливым зигзагом сосна, старая замшелая коряга, большой муравейник… Орк присмотрелся.
— Смотри, Гарх — тропа.
Песчаная дорожка уходила в лес — удобная, утоптанная, ныряющая в тенистую прохладу под огромным древним дубом-исполином. А чуть дальше уютно и приветливо журчал прозрачный ручей…
Гэдж, словно зачарованный, шагнул вперед. Жара на солнцепеке стояла нещадная, вода во фляге была отвратительно теплая, а ручей — тут, в двух шагах! — журчал так гостеприимно и звонко, так бесконечно заманчиво и многообещающе…
Гарх с хриплым криком опустился ему на плечо и больно вцепился когтями в кожу.
— Остановись, дурень! В этот лес нельзя заходить!
— Почему нельзя?
— Потому что Фангорн — не простой лес, неужели не понятно? По тропам Фангорна можно зайти куда дальше, чем ты даже в состоянии это себе представить… Сюда никто никогда не ходит.
— Что за детские сказочки? Смотри, какая удобная и утоптанная тропа — кто-то же ходит по ней, иначе её бы тут не было, верно? Это, наверно, дровосеки её протоптали?
— Дровосеки? Харр! Тише! — Гарх испуганно всполошился и бросил опасливый взгляд в сторону леса. — Не упоминай о дровосеках, когда стоишь на опушке Фангорна! И никаких словечек вроде «топор», «огонь», «полено», «растопка», пока не отойдешь отсюда на милю-полторы… Они этого не любят.
— Кто «они»?
— Существа, живущие в лесу. Я слыхал от Сарумана… мне иногда приходилось его здесь сопровождать… Впрочем, нет, не стану я тебе этого говорить.
— Почему не станешь?
— Потому что ты слишком туп для того, чтобы прислушиваться к мудрым советам. И следовало бы не потчевать тебя занятными байками, а хорошенько отодрать за уши за то, что ты заставил старую и почтенную птицу таскаться за тобой по такой невыносимой жаре…
Он ворчал и бухтел что-то еще, но орк его не слушал. Фангорн неодолимо притягивал его, манил свежестью и душистой лесной прохладой, обилием пушистого мха на мягкой лесной подстилке, чистой и студеной водой хрустального родника. Лес лучился радушием и дружелюбием, щедро выставил навстречу гостям лучшее угощение — еще не совсем спелую, но ароматную и крупную, как серьги модницы, землянику, — представил на их суд самые красивые и восхитительные лесные пейзажи: поляны, усыпанные нежными лесными цветами, лощины, пронизанные трепещущими солнечными бликами, живописные берега потаенных лесных ручьев. Фангорн был стар и богат, невероятно богат — тишиной и благодатью, грибами, ягодами и орехами, непуганым зверем и жирной рыбой в лесных речушках, дорогим топливом и редкой древесиной ценных пород. Слава «колдовского» и «порченного магией» явно служила этому лесу отличную службу, охраняя его от разора и грабежа лучше самого опытного и радивого лесника, не допуская сюда людей, этих ушлых купцов, торгашей и барышников, которые, будь на то их воля, давно прибрали бы этот дивный лес к рукам, поделили бы его на угодья, передрались бы друг с другом из-за какой-нибудь богатой Сосновой Лощины или рощи особенно ценного дуба… «Почему нельзя заходить в Фангорн? Разве этот лес кому-то принадлежит?» — спросил как-то Гэдж у Сарумана, подразумевая под «владельцем леса» какого-нибудь знатного роханского лорда или даже самого́ короля, но Белый маг усмехнулся и ответил, как это и подобает волшебнику, туманно и непонятно: «Фангорн может принадлежать только Фангорну, Гэдж».