— С-сука…
Эльф был жив, но без сознания: челюсть его отвисла, из уголка губ свесилась нитка кровавой слюны. Каграт поднялся, переводя дыхание, поискал, чем можно его скрутить, заткнул эльфу рот сломанной веткой и закрепил кляп оторванной от рубахи тряпицей. Потом перекатил пленника на живот и ремнем связал ему руки за спиной, притянув к узлу согнутую в колене правую ногу. Из такого положения не убежишь, господин Сдохни.
Где-то за спиной раздался осторожный шорох палой листвы, и Каграт вскочил, сжимая палаш. Но это был всего лишь Радбуг, явившийся из леса с коротким мечом в руке, потный и взъерошенный. Он с тревогой скользнул взглядом по дружку, по кровавому пятну у него на боку и скрюченному в баранку пленнику.
— Ты ранен?
— Ерунда, просто ссадина, — просипел Каграт. — Где второй?
Радбуг неопределенно мотнул головой.
— Там.
— А Гаурр?
— Тоже…
Второй эльф лежал под кустом — бездыханный, как камень, залитый кровью, глаза его невидяще смотрели на верхушку ближайшего дуба. Вытоптанные проплешины на земле, взрытые листья, смятая трава, сбитые верхушки кустов — все говорило о случившейся в лесной ложбинке короткой, но жаркой схватке… Гаурр скорчился тут же рядом на травяной кочке; впрочем, он выглядел едва ли лучше мертвеца — такой же осунувшийся и серовато-бледный; сидел, тяжело дыша, зажимая руками живот, на его грязной клыкастой морде были написаны страх и страдание.
— Ловкий остроух попался, гад, — пояснил Радбуг, переворачивая убитого и разглядывая рану у него на спине: удар меча, поразивший эльфа, прошёл сквозь его тело насквозь, оставив под левой лопаткой кровавое пятнышко. — Мы его вдвоём едва завалили.
Гаурр коротко застонал. При виде Каграта он попытался подняться, но тут же вновь повалился на землю. Брюхо его было распорото от бока до бока, и из дыры под ребрами вываливались кишки, скользкие, блестящие и черновато-красные, будто клубок шевелящихся змей.
— Я… сейчас… — он судорожно цедил воздух сквозь сжатые зубы, — посижу немного… и встану… на ноги… встану… ведь правда, парни? Встану…
— Конечно, встанешь, — уверенно сказал Каграт, наклоняясь к раненому и одновременно сделав Радбугу незаметный знак. С первого взгляда было ясно, что дела Гаурра — швах; вылечить подобную рану не представлялось возможным, всё, что Гаурру теперь оставалось — это гнить еще пару дней заживо, корчась в муках, беспомощно хрипя пересохшей глоткой и запихивая в брюхо ком разлагающихся кишок. — Это ерунда, царапина, подумаешь, и не с такими дырками выживали… мы, уруки, живучие, ты же знаешь…
На слове «живучие» Радбуг, неслышно подошедший к Гаурру со спины, с силой опустил ему на затылок обух метательного топорика, снятого с пояса убитого эльфа. Гаурр умер мгновенно, даже не успев ничего понять, горло его издало звук, похожий на икоту, по телу пробежала судорога, и оно, раскинув руки, осело и бессильно повалилось вперёд и вбок, как огромная уродливая кукла.
Радбуга передернуло, и он брезгливо отбросил топорик в сторону.
— П-пёс… До чего же мерзко чувствовать себя палачом…
— Он бы все равно помер через денёк-другой, так что мы ему, можно сказать, услугу оказали, — проворчал Каграт, поднимаясь; впрочем, ему тоже было не по себе. — Ладно, подбирай оружие и идем, надо с тем, другим, разобраться. И следы замести, чтобы уж сходу-то в глаза не бросались.
Они стащили тела эльфа и орка в ближайший овражек и, положив рядышком, как влюбленных, присыпали палой листвой — не бог весть какое прикрытие, но на несколько часов могло бы сгодиться. Потом вернулись под осину к скрученному Кагратом пленнику. Тот уже пришел в себя и, кажется, пытался освободиться, и развязать узел, и ползти, и не преуспел в этом, и смотрел на орков снизу вверх — с зелёной и жгучей, как крапива, подсердечной ненавистью.
— Это тебе за мою рану, с-сука! — прохрипел Каграт — и пнул эльфа ногой в бок. Бледная, измазанная грязью и кровью физиономия пленника приводила его в бешенство — трудно сохранять вид презрительный и надменный, лёжа на земле связанным, как куль, и с кляпом во рту, но эльфу это каким-то непостижимым образом удавалось. — А это за Гаурра! — Он пнул эльфа еще раз — и тот, не сдержавшись, глухо захрипел сквозь сжатые зубы. Радбуг схватил Каграта за плечо.
— Хватит. Лежачего не бьют.
— Верно. Лежачего — закапывают! — прорычал Каграт. — И закопал бы, если бы Визгуну «языки» не нужны были. Вставай! — он рванул узел, освобождая пленнику ногу, и схватил его за волосы, заставляя подняться. — И без фокусов мне тут, а то эту ветку тебе живо в глотку до самой задницы затолкаю, как гусаку на вертеле… Пшел!