Спина у мага затекла вусмерть, колени болели от долгого стояния на твёрдой земле, но он этого не замечал — и ещё несколько секунд не двигался, застыв, скорчившись над Гэджем, боясь дышать, чтобы не спугнуть вернувшуюся, такую уязвимую, такую хрупкую жизнь, потом, убедившись, что пульс сохраняется, пусть малозаметный, но более-менее постоянный, медленно отстранился… сел на пятки, чувствуя себя странно дряхлым, дряблым, совершенно опустошенным, как выпитый до дна старый бурдюк. Провел руками — трясущимися, испачканными землёй и кровью — по лицу, оставляя на щеках грязные разводы…
И внезапно ощутил за спиной чужое присутствие.
Но это был вовсе не Гарх. И даже не Гэндальф.
Кто?
Белый маг замер.
Незваный визитер подошёл, ступая мягко, почти неслышно. И стоял теперь в нескольких шагах позади волшебника, то ли не желая, то ли не решаясь заявить о себе. Враг? Друг? Враг не стал бы вот так стоять за плечом, безмолвно наблюдая за происходящим и сдержанно дыша в затылок, но и другом явившегося из ночи, пожалуй, трудно было назвать.
Впрочем, то ли неясным наитием, то ли неведомым чутьем Саруман тотчас понял, кто это. И даже не особенно удивился — слишком устал, чтобы сейчас чему-либо удивляться.
— Это ты выпустил стрелу? — спросил он, не оборачиваясь. — Ту, первую? С белым оперением?
Подошедший как-то неловко переступил с ноги на ногу.
— Да. Трофейную. — Он подался вперёд и с некоторым трудом выдернул из вязкой древесины эльфийскую стрелу, до сих пор торчавшую в грубой шкуре пня. Пояснил неохотно: — Она принадлежала тому эльфу… вчерашнему пленнику…
— Понимаю. Что с ним стало?
— Он мёртв. А я просто не хотел, чтобы вы с Кагратом поубивали друг друга.
— Ты рисковал, — негромко заметил маг. — Но за попытку помешать нападению — спасибо. Это было… кстати.
— Меня никто не видел… я надеюсь. — Радбуг секунду помолчал. Зачем-то потрогал острие стрелы, уколол палец, с раздраженным шипением слизнул выступившую на коже капельку крови. Глядя в сторону, спросил без всякого интереса: — Парень… жив?
Саруман по-прежнему не оборачивался. Цеплялся взглядом за Гэджа, как будто только — и именно — это могло сейчас удержать мальчишку на краю.
— Зачем тебе это знать?
— Час назад он спас мне жизнь.
— Он спасёт жизнь ещё многим, — проворчал Белый маг, — если, конечно, сам до рассвета не шагнет за грань. Такая вот закавыка.
— Ясно. — Радбуг мрачно сжал губы. Украдкой огляделся: эльфы были где-то рядом, в лесу, и получить стрелу в спину орку совсем не улыбалось. — Ну… это все, что я хотел узнать. Удачи — вам обоим. Прощай, — он повернулся, собираясь уйти.
Откуда-то из ночной чащи — справа, слева, — ещё временами доносился суматошный хруст веток и звон оружия. В потерявших листву ветвях ближайшего дерева путался месяц, будто рыба, попавшая в невод, заливал поляну призрачным блеклым светом. Саруман вдруг увидел себя со стороны — сгорбленный седой старик, усталый, растерянный, с диким полубезумным взором, бросающийся от надежды к отчаянию — и наоборот…
— Радбуг, — сказал он негромко.
Орк, уже отступив, секунду помедлил — но все же неохотно обернулся.
— Ты можешь остаться, — медленно произнес Белый маг. — Если… считаешь нужным. Под моей защитой. Эльфы не причинят тебе вреда, даю слово.
Радбуг не улыбнулся.
— Но не причинят и добра. Мне не место среди эльфов, Шарки, я достаточно долго прожил на свете, чтобы это понимать. И, как бы там ни было, сейчас я все же предпочитаю оставаться со своими… соратниками.
— Не смею спорить. Но знай — в случае чего тебе есть, куда идти. В Изенгарде… там, на юге Туманных гор… тебе всегда будут рады.
— Хорошо. Я это запомню, — после короткой паузы сказал Радбуг. — Запомни и ты. И… сделай все, что от тебя зависит.
Он отступил — в чащу, следом за рассеявшимся где-то в зарослях отрядом Каграта — и исчез, бесследно растворился в беспокойном предрассветном лесу.
58. Рассвет
— Значит, Ангмарец развоплощен…
— «Якорек» в Змеиной лощине «сорвался»… Завеса разорвана…
— Вот почему назгул оказался именно там…