— Эй, добрый человек, — окликнул Саруман мужичка, топтавшегося возле колодца. — Хозяин на месте?
— Вихельм-то? — мужичок лениво почесал живот. Оглянулся на всадников, неодобрительно покосился на Гарха, который, опустившись на бортик колодца, с любопытством заглядывал в гулкую каменную трубу, явно завороженный затейливыми телодвижениями кособокого ведра. — На месте, где ж ему быть… Продукты, поди, в кладовых подсчитывает.
Он наконец вытянул полную посудину воды, опрокинул её в колоду, потом вновь опустил пустое ведро в колодец, и оно, увлекая за собой железную цепь, со звоном и грохотом умчалось куда-то к центру земли…
Путники спешились, и Бреор повел лошадей под навес, к коновязи, старательно обходя лужи и чёрное слякотное месиво, окружавшее водопойную колоду. Саруман поднялся на крыльцо.
Час был ранний, и обеденная зала оказалась безлюдна, только служанка протирала засаленной тряпкой те поверхности, до которых могла дотянуться, да за угловым столом, уставленном грязной утварью, сидела закутанная в шаль девушка, уныло смотрела на двор, на парня, который возился с лошадью и повозкой — видимо, это был её спутник. На появление в зале старика в неприметном сером плаще никто особенного внимания не обратил.
— Где хозяин, красавица? — ласково спросил Саруман у служанки. — Ну-ка отыщи его, из-под земли достань да представь пред мои светлы оченьки, живо!
«Красавица», вздрогнув, поспешно оглянулась через плечо. На её бледном худом лице выразилось опасливое изумление.
— Сейчас, господин.
Она бросила тряпку и, на ходу вытирая руки краем передника, исчезла в хозяйственных помещениях. Саруман огляделся, хотел в ожидании хозяина присесть на ближайшую лавку, но, зацепившись взглядом за жирное пятно на отполированной многочисленными седалищами деревянной поверхности, отчего-то передумал. Подошел к окну, чтобы взглянуть на Рыжика, которого Бреор определил возле коновязи. Золотистый тонконогий конь с глубокой грудью и изящными точеными бабками казался яркой праздничной картинкой на общем невзрачном и серовато-унылом фоне, серая кобыла Бреора представлялась витающим рядом с ним смутным туманным облачком. Сам Бреор сидел на лавочке в тени навеса, вытянув ноги и опустив голову на грудь, и, пожёвывая соломинку, лениво выслушивал мужичка-работника, который, подойдя ближе, толковал ему о чем-то горячо, увлеченно и обстоятельно.
— Сударь…
Белый маг оглянулся.
Девушка, сидевшая за крайним столом, робко смотрела на него.
— Сударь, скажите, пожалуйста… далеко отсюда до Изенгарда? Надо ехать по северной дороге, чтобы туда добраться, ведь так?
Несмотря на то, что день обещал быть жарким, и это грядущее пекло чувствовалось в неподвижном воздухе уже сейчас, девушка была одета в глухое платье с высоким воротом и длинными рукавами, до самых глаз закутана в плотную полотняную шаль, и даже руки её прятались под аккуратно заштопанными нитяными перчатками.
Саруман небрежно отозвался:
— До Изенгарда недалеко, пару часов верхом, часа три-четыре — на повозке. А зачем вам в Изенгард, милая дева? У вас там что, родичи?
— Н-нет… — девушка как будто смутилась. — У меня там… дело.
— Дело, вот как? — Саруман заинтересовался. — Какое дело? К кому?
Девушка помолчала. «А тебе какая разница, старый хрыч?» — неприязненно говорил её взгляд.
— Мне нужно видеть волшебника… Сарумана. Ведь он живет в Изенгарде, так?
Белый маг окинул незнакомку внимательным взглядом. Что ж, кажется, его желание не быть узнанным и «сохранить личность втайне» осуществлялось вполне успешно. Впрочем, без посоха в нем трудно с первого взгляда признать волшебника, а в лицо незнакомка, прибывшая, судя по выговору, явно издалека, его, конечно, не знает.
— А зачем, любопытно, вам понадобился волшебник, сударыня?
— Оставьте ваше любопытство при себе, сударь. — Девушка сердито уставилась в окно, давая понять, что разговор окончен.
— Хм. Видите ли, я не просто так спрашиваю, — помолчав, сухо пояснил Белый маг. Вся эта ситуация начинала его забавлять. — Саруман, насколько мне известно, не принимает в Ортханке случайных людей… У вас должно быть действительно важное дело, если вы хотите, гм… добиться аудиенции.
— У меня действительно важное дело.
— Важное для вас? Или для Сарумана?
— Это что, имеет какое-то значение?
— Я бы сказал, что это имеет решающее значение, моя дорогая.
— Какое бы дело у меня ни было, я скажу о нем только волшебнику.
— Что ж, понимаю… Только, боюсь, вам придется ждать встречи с ним довольно-таки долго.