— Накинь капюшон, — вдруг быстро сказал Гэндальф Гэджу. Это была не просьба — приказ…
Орк, и без того смертно изнемогающий от жары, поспешно натянул куртку, накинул на голову глубокий капюшон, спрятался под ним, как черепаха под панцирем. Оглянулся: с межи на дорогу выкатилась колымага, груженая сеном и запряженная парой ленивых флегматичных волов. Возница добродушно окликнул путников:
— Хэй, люди перехожие, вы куда, не в Утиную Гузку направляетесь? Садитесь, подвезу.
— Благодарю, добрый человек, — смиренно откликнулся Гэндальф. Он не заставил себя упрашивать — положил посох в телегу и живо взобрался на козлы рядом с возчиком. Гэдж вспрыгнул на задок, повернувшись к спутникам спиной, поудобнее устроился на свежем сене, возвышавшемся в телеге золотистой душистой горкой, свесил с бортика усталые ноги. Они тотчас заныли и загудели, будто тяжелые болванки, налитые свинцом.
Возница крякнул, хлестнул волов кнутом, и колымага, дребезжа, неторопливо покатилась дальше. Дорога потянулась назад длинным и серым нескончаемым полотном.
— Вы откуда, люди перехожие? — Скучающему вознице, видимо, хотелось поговорить, узнать из первых уст самые распоследние любопытные новости. — Из Эдораса али из Альдбурга?
— Из Альдбурга, — помолчав, неохотно отозвался Гэндальф: в отличие от словоохотливого возчика, маг к разговорам был явно не расположен. — На Каменистую гряду топаем.
Возчик вздохнул.
— Не дойдете сегодня, дождем накроет… Ну, как дела там у вас в Альдбурге, что новенького из столицы слышно? На севере-то, говорят, неспокойно…
— Неспокойно? — переспросил Гэндальф.
— Да. Орки, бают, откуда-то объявились, чтоб их! Аккурат вдоль реки Лимлайт…
Колесо наскочило на кочку, телега подпрыгнула, и Гэдж вместе с ней подпрыгнул тоже… Орки! Где-то здесь, совсем рядом!
— Странно… — Гэндальф сидел, обхватив плечи руками, задумчиво глядя на дорогу. — Орки? Откуда бы им тут взяться? А что за орки-то? Может, гоблины пещерные с Туманных гор?
Возчик хмыкнул.
— Да какие гоблины, уруки самые настоящие — высокие, здоровенные! Говорят, две деревни уже пожгли… Я сам-то не видел, то от беженцев, которые в форт на Каменистой гряде явились, слушок ползет. Астахар, тамошний воевода, взгоношился, разослал окрест гонцов с наказом: населению бдительность неукоснительно проявлять, после захода солнца в степь не выходить да по дорогам в одиночку не передвигаться. За каждого пойманного шпиона или прочую подозрительную личность в крепостице обещались две золотых монеты платить. Вон оно как! Прямо разбогатеть можно! — Он хрипло хохотнул. — Только где ж их взять-то, подозрительных личностей да шпионов, на них же не обозначено, что они — шпионы.
— Да уж, — пробормотал Гэндальф. — Не обозначено…
— Астахар еще обещался в каждую деревню охрану поставить, по полдюжины дружинников, да что-то пока ни охраны не видать, ни орков, ни шпионов, разрази их всех коромысло… Ну, — возница натянул поводья, — мне туточки сворачивать пора, а вам до Утиной Гузки — прямо. Трактир там есть, «Хвост вепря» зовётся, трактирщик — плут и сквалыга, но за небольшую мзду переночевать пустит… Ну, добре!
* * *
Потемнело.
Туча из-за восточных холмов надвигалась страшно и неумолимо, точно вражеское войско, угрожающе погромыхивала и посверкивала всполохами молний. Небо вдали приобрело тусклый белёсо-гнойный оттенок и сливалось с землей в серую и невнятную, размазанную по пределу видимости тень. К счастью, селение было уже недалеко… Вокруг небольшого пруда бессистемно лепились полсотни простых саманных домиков, крытых соломой и обнесенных изгородями из неошкуренных жердей. Между домами бродили куры, гуси и облезлые неприкаянные псы, играли в пыли чумазые, голопузые дети. Какой-то малыш лет полутора-двух горестно ревел возле ворот ближайшего дома, его успокаивала «нянька», которая была едва ли годков на пять старше:
— Ну, хватит реветь! Все еще болит? Вот, приложи, — она послюнявила сорванный тут же лист подорожника и ловко прилепила его малышу на ссадину на коленке.