Утром его разбудил Гэндальф.
— Мне нужно уйти, — сказал он орку. — Ненадолго. Когда я выйду, запри дверь на засов и никому не открывай, понял? В разговоры тоже не вступай. Я постараюсь обернуться как можно быстрее.
Гэдж кивнул.
Волшебник ушел. Орк запер за ним дверь, потом еще некоторое время лежал в полудреме на соломенном тюфяке, затем поднялся, умылся над деревянной лоханью, позавтракал куском овсяной лепешки, которую Гэндальф принес утром из трактира. Выглянул в окно…
Гроза давно закончилась, оставив напоминание о себе в виде луж на дворе, и сейчас в крохотное чердачное окошко лились золотистые солнечные лучи. Снизу, из трактирной залы, смутно доносились чьи-то шаги, голоса, скрип половиц; во дворе топотали лошади и скрипели несмазанные колеса; прямо под окном кто-то хрипло ругался. На карниз взобрался тощий помойный кот, уставился на орка желтыми пронзительными глазами. Где-то мычала корова, квохтали куры, гоготали гуси, кругом царила мирная деревенская благодать, время тянулось медленно и уныло, и Гэдж уже начал подумывать, не попытаться ли через чердачное окно выбраться на крышу и окинуть взглядом окрестности…
Кто-то громко, резко постучал в дверь.
Гэдж вздрогнул.
— Эй, парень!
Орк сжался. Это был не Гэндальф. Голос оказался молодой, бойкий, напористый. Незнакомый.
— Эй, парень! Открой! Я знаю, ты здесь. Тебе весточка от твоего старика.
Гэдж молчал, верный обещанию «не вступать ни в какие разговоры». Но сердце его испуганно сжалось, затрепетало, подпрыгнуло к горлу. Весточка? От Гэндальфа? С ним что-то случилось? Или… что? Что вообще происходит?
— Ты слышишь? — настойчиво спросил голос. — Открой засов. Твой старик тебе записку прислал, просил меня передать.
Записку? Гэдж замер. Он растерялся, совершенно не представляя, что сейчас делать. Открывать дверь? Не открывать? Существует ли она в реальности, эта загадочная записка — или стоит послушаться Гэндальфа и сидеть тихо? Но волшебника и впрямь нет уже пару часов… Где он мог так надолго запропаститься? Что, если и с ним и в самом деле что-то произошло?
— Просуньте записку под дверь, — сказал Гэдж. И сам не услышал собственных слов.
— Просунул бы, да порог мешает, — с досадой отозвался голос. — Открывай, не бойся… Старик бы твой сам пришел, да не может. Ногу повредил.
— Что? Какую ногу?
— А тебе не все равно, какую? Левую. Телегой его придавило.
Телегой? Гэндальфа? Волшебник не казался орку человеком, которого может вот так запросто придавить телегой, хотя… чем леший не шутит? Орк глотнул. Что, если это — правда?
— Ладно, — сердито сказал голос за дверью. — Не хочешь открывать — ну и пёс с тобой! Пусть твой старик сам как-нибудь до трактира ковыляет, раз помощников ему не видать. Так ему и скажу…
Послышались удаляющиеся шаги.
— Стойте! — хрипло сказал Гэдж. Что, если Гэндальф действительно попал в беду и ни на кого, кроме спутника, ему теперь рассчитывать не приходится? Но тогда…
Воин Анориэль не стал бы колебаться, леший возьми!
Орк решительно подскочил к порогу, снял засов и распахнул дверь.
— Стойте! Я…
На мгновение он увидел перед собой физиономию парня со шрамом — того удалого молодца, который прошлым вечером потешал публику завидным умением управляться с бутылкой. За его спиной маячили еще какие-то смутные силуэты — двое или трое…
Гэдж не успел разглядеть.
В следующую секунду его грубо втолкнули обратно в комнату, а на голову с размаху опустили нечто увесистое и угловатое — и в сознании орка, отрезая его от внешнего мира, наглухо захлопнулась черная и тяжелая железная дверь.
* * *
Он очнулся и несколько секунд не мог понять, где он и что произошло — все случившееся просто не укладывалось у него в голове — потом вспомнил… и разом покрылся холодным потом. Страх пришел немедленно — липкий, дикий, какой-то звериный, поднялся из глубин его души, как со дна прозрачного водоема поднимается густая, взбаламученная камнем серая муть…