Из-за скалистого отрога лениво выполз молодой месяц. Волк вновь подал голос — еще громче и заунывнее, ему тут же ответил другой — в ближайшем ущелье. Гарх присмотрелся — и ему показалось, что как-то подозрительно шевелится кустарник на гребне высокого утеса, хотя ветра в этот момент не было… Впрочем, ворон не слишком хорошо видел в темноте.
— Не нравится мне это, — слабым голосом прохрипел он. — Смотри, они как будто нас окружают — и справа, и слева… Надо где-то найти пристанище, и побыстрее…
— Найдем.
— Это где, интересно? Постоялых дворов тут на каждом углу что-то не наблюдается… Леший вас понес в эту глухомань! Поехали бы тихо-мирно по тракту через Эдорас и Альдбург, вместо того, чтобы ломать ноги по горам по долам…
— И потеряли бы в лучшем случае неделю. А так, если повезет, завтра к вечеру будем в Лориэне.
— А если не повезет? — пробормотал ворон.
Волчий вой все не смолкал, стелился над ущельями и долинами — скорбный, зловещий и унылый, пробирающий до костей. Гарх испуганно крутил головой, лошади тревожно всхрапывали, сбивались с ноги и прижимали уши. Бреор натянул поводья, вопросительно взглянул на Сарумана.
— Впереди река, — коротко обронил маг.
Пахнуло терпкой речной свежестью, из темноты послышался шум бегущей воды — река Лимлайт, северная граница Фангорна, была совсем рядом. Прямые высоченные сосны стояли на южном берегу рядами, будто колонны в величественном храме — а под деревьями была разлита полнящаяся смутными шорохами непроглядная тьма… Стоило лошадям вбежать в лес, как тьма эта проснулась и ожила, будто давно уже подстерегала здесь случайных путников — что-то в ней зашевелилось, заворочалось с осторожным приглушенным треском, что-то грозное, неумолимое, жуткое — явилось из чащобы, подползло ближе, протянуло длинные цепкие ветви, окружило со всех сторон…
Бреор, тревожно присвистнув, потянул меч из ножен. Саруман протестующе качнул головой.
— Пошли вон! — процедил он, воздев руку, и было в его негромком, вроде бы бесстрастном голосе столько ледяного презрения и непререкаемой властности, что хьорны как-то призадумались — и сочли за лучшее отступить: неохотно откатились, попрятались в сумеречной лесной чаще, их невнятный шепот, стелившийся по подлеску, затих, опал, угас где-то в отдалении…
— Повылазили тут… стражи леса, чтоб вас! — свирепо пробурчал Саруман себе под нос. — Это вам не глупого мальчишку всем скопом давить…
Реку Лимлайт пересекли уже в темноте — здесь, недалеко от истоков, речушка оказалась лошадям по колено. На другом берегу лес продолжался, но это был уже не таинственный колдовской Фангорн — обычный ночной лес, полный белесого тумана, сырости, коряг и бурелома. От реки тут же потянулась к северу накатанная тропа, и Гарх слегка удивился этому обстоятельству: ему казалось, что места здесь должны быть необитаемы, безлюдны и необжиты.
— Смотри-ка, дорога! Я думал, тут и нет ничего, кроме скал, камней да вересковых пустошей… Разве здесь не «ничейная земля»?
— То-то и оно, что «ничейная». Здесь всяк сам себе хозяин. Охотники тут живут, козопасы, скупщики шкур, прочий отчаянный люд и всякая шушера… Лесорубы, в конце концов.
— Да ну? Рубят лес во владениях Фангорна?
— Лес на северном берегу Лимлайт Фангорну не принадлежит, там и рубят. А потом сплавляют вниз по реке и продают… незадёшево. В Рохане с деревом вообще беда, сам знаешь.
Действительно — вскоре вдоль дороги потянулась свежая вырубка: пеньки жалобно белели в темноте, будто кривые зубы. Лошади перешли с галопа на крупную тряскую рысь. «Раз есть дорога, — мимоходом заметил Саруман, — значит, куда-то она нас приведет». И впрямь, вскоре среди деревьев замелькал огонек: видимо, человеческое (или чье бы то ни было) жилье имелось неподалеку. Из темноты выступил продолговатый бревенчатый дом, крепкий и приземистый, обнесенный частоколом, — он смотрел узкими проемами окон из-под нависающей крыши угрюмо и недружелюбно. Слева к дому примыкал загон для коз, справа виднелись какие-то неказистые постройки. Прочные деревянные ворота, по случаю ночного времени, оказались крепко-накрепко заперты.