Он больше не мог думать ни о чем другом. Мысли его бесконечно катались и катались по кругу, точно пойманные в ловушку.
Во дворе меж тем кипела работа: орки споро и торопливо — рассвет был близок — грузили на мулов и на телегу мешки и вьюки, извлеченные из пристройки. Гнус, мрачный как туча, стоял возле крыльца, наблюдая за происходящим, и губы бородача вновь безостановочно шевелились — то ли он костерил на чем свет стоит нерасторопных кагратовых болванов, не сумевших взять пленника живым, то ли просто пересчитывал тюки с шерстью и зерном, навьюченные на мулов: не прихватили ли ночные гости по нечаянности лишку. Алашка торопливо юркнула в свою нору, Храп тоже куда-то благополучно исчез — видимо, возился в конюшне… Бесчувственного волшебника Радбуг вынес из дома и бросил в телегу, точно тюк с тряпьём, зачем-то мимоходом осмотрел его руки, взглянул на въевшееся в кожу чернильное пятно на пальце. Каграт беспокойно расхаживал по двору, раздраженно пощелкивая кнутом: метался из угла в угол, будто хищный зверь, у которого из-под носа увели жирный и сочный кусок мяса.
— Ладно, леший с ним, с этим крысюком, одним больше, одним меньше — разница невелика… — Главарь остановился возле крыльца, заарканил цепким взглядом Гнуса, который, втянув голову в плечи, смотрел на него мрачно и настороженно. — Слышь, борода, двое этих бродяг к тебе ведь не пешком пришли, надо полагать? Кони-то ихние где — припрятал, небось?
— Знал бы, что ты свои лапы загребущие и к лошадям потянешь — уж точно припрятал бы, — с отвращением буркнул в ответ раздосадованный Гнус. — Кони-то вам зачем? Вы все равно верховой езде не обучены, да и с какой стати я их тебе отдавать должен? Уж если делить добычу, так по справедливости…
Каграт посмотрел на бородача, как показалось Гарху, с удивлением.
— Это по какой такой «справедливости»? Нам вершки подсунул, какого-то полудохлого старого хрыча, а себе, выходит, корешки прибрал, что послаще да подороже? По какому праву подгребаешь под себя то, что тебе не принадлежит?
— По праву добытчика! — огрызнулся Гнус. — Неужто про такое не слыхал, орк? Ты, когда деревни по берегам Лимлайт жег да вонючих лошадников убивал да грабил, тоже у них на всё про всё дозволения испрашивал?
Каграт медленно поднял лапищу и взял когтистым пальцем Гнуса под подбородок. Притянул к себе — к своему темному, свирепому, не отмеченному печатью мудрости и милосердия угрюмому лицу.
— Что? — спросил он так спокойно и тихо, что его услышали все. — Что ты там бормочешь, скотина? Ты мне смотри тут, сволочь, из своего грязного угла не выдвигайся, а то ведь обнаружат тебя поутру в колодце с кинжалом промеж лопаток… да порадуются, поди, что нашлась наконец и на кровососа-скупщика управа, не все разбойникам бедняцкие хибары жечь. Или, может, тоже блестящий ободочек хочешь на шейку — заместо того чересчур шустрого парня? Мужик ты крепкий, в самом соку, в Замке такие как раз нужны — дренажные канавы рыть.
— Ладно, не пугай, пуганые уже… — сдавленно прохрипел Гнус. — У меня договор с Визгуном, а не с вами, вонючими зверюгами, понял? Я под защитой Замка, забыл никак?
— Да ну? Это под какой-такой защитой? Замок далеко… а мы, вонючие зверюги, близко! Вот они мы — видал, какие славные ребята? — Каграт с такой силой отшвырнул Гнуса прочь, что тот отлетел, как кукла, едва удержавшись на ногах, и смачно впечатался спиной в крепкий частокол. — Кони нам без надобности, это верно, поэтому мы вместо них пару тюков мехов и пушнины заберём, которые ты в сарае под ворохом соломы припрятал… Не нравится — строчи жалобку Визгуну в Канцелярию, глядишь, он сам, лично, явится тут порядок наводить да правосудие от души вершить направо-налево.