Мегелин вспомнил, что в последние недели постоянно приезжали и уезжали какие-то люди, чему он тогда не придал значения. Естественно, это были гонцы, но среди них он заметил и нескольких самых преданных капитанов Юсифа, ведших в пустыню достаточно многочисленные патрули. Никто из них пока не вернулся.
– Полагаю, твои представители будут на месте, когда призыв достигнет ушей некоторых шейхов, чья преданность под вопросом.
– Довольно-таки мягко сказано, учитель, – усмехнулся Юсиф. – Но верно.
– В таком случае, думаю, мне разумнее всего держать язык за зубами. Как гласит древний трюизм – то, что логично и практично, не всегда оправдано политически. И наоборот.
– В здешних краях это еще большая истина, чем где-либо, Мегелин. Еще большая. Как успехи у моего сына?
Он не стал уточнять, у какого именно сына, – оба друг друга прекрасно поняли. Радетик поискал подходящие слова и в конце концов решил, что, если ответит прямо, хуже не будет. Свидетелей не было, а наедине валиг относился к его мнению вполне терпимо.
– Если честно – мне жаль, что он родился не в цивилизованной стране. Он умен, валиг. Более чем умен. Увы, на него уже наложило отпечаток это дикое королевство. Он мог бы стать великим человеком – или великим злодеем. В нем это уже заложено, и наша задача – направить его в сторону величия.
Юсиф что-то пробурчал, глядя вдаль, и наконец ответил:
– Если бы не нынешнее положение, я бы подумал о том, чтобы отправить его в ваш Ребсамен. Возможно, позже так и удастся сделать – после того, как мы прикончим этого злобного Маленького Дьявола.
Радетик искоса взглянул на Юсифа. Валига словно окружал некий ореол судьбы, некая аура или запах, и Юсиф сам это чувствовал. Вся его поза говорила о том, что будущее, которое он видит для сына, не имеет ничего общего с тем, что он описывал.
Экспедиция Юсифа против узурпаторов Себиль-эль-Селиба, хотя и более многочисленная, чем у Фуада, разделила ее судьбу. Вновь оказалось, что роялистам не хватило всего лишь одного свежего отряда, чтобы вернуть Малахитовый трон. Полный решимости сохранить образ сильного и жесткого вождя, Юсиф продолжал атаку намного дольше разумного, даже когда стало ясно, что он проиграет.
Яростное сражение ожесточило как роялистов, так и мятежников. Исход его повлек последствия, лишь повредившие положению роялистов. По мере того как новости распространялись по пустыне, все больше сторонников Эль-Мюрида собиралось под его знамена. Насеф объявил призыв, и к нему рекой потекли новобранцы, которых он обучал своему дьявольскому стилю ведения войны.
Юсиф избрал обратную тактику, блокируя ведущие из Себиль-эль-Селиба пути и используя свое домашнее войско для преследования вражеских банд. Шпионы присылали тревожные донесения о новых укреплениях.
– Мы можем оставить всякую надежду, что нам когда-нибудь удастся истребить их под корень, – предрек Радетик через три года после потери ущелья.
Разведка только что донесла о быстром разрастании крепости-дворца, охранявшего Малахитовый трон. В донесении также говорилось, что у Эль-Мюрида теперь постоянная свита из тысячи воинов, половину которых составляли фанатики-Непобедимые. Насеф и его приспешник Карим совершали все более смелые вылазки, давая советы грабившим пустыню от имени Эль-Мюрида мародерам, а иногда и прямо их направляя.
– Они словно призраки, – пробормотал как-то раз Фуад. – Юсиф, тебе стоило позволить мне убить Насефа, когда была возможность. Он одновременно и повсюду и нигде, и мне не вызвать его на бой.
– Что за приступ меланхолии во время партизанской войны? – спросил Радетик. – Естественно, Насеф не будет оставаться на месте – иначе ему всыпали бы по первое число. Дай ему цель, против которой он не сможет устоять. Приготовь для него сюрприз.
– Шпионы предупредят его за два дня до того, как мы на это решимся, – ответил Юсиф.
– Знаю. Единственная надежда – что вам удастся вонзить ему или Эль-Мюриду нож в спину.
– Мы пытались, – проворчал Фуад.
– Пытайтесь дальше. С каждым днем мы понемногу отступаем. Они нас изматывают. Пока Абуд воспринимает происходящее как некую стычку между Юсифом и Эль-Мюридом, не понимая, что война может затопить все королевство, нам ничего не остается, кроме как держаться. И – молиться, что они совершат какую-нибудь роковую глупость раньше нас.
– Как идут дела с твоей монографией, Мегелин? – спросил Юсиф.
Именно незаконченная монография стала для Радетика поводом остаться. Покраснев и сжав плечо Гаруна, он ответил: