– Нас меняют мужчины, – улыбнулась она. – Идем. Сегодня не будет никого, кроме нашей семьи. Я даже сама готовлю ужин, чтобы обойтись без посторонних.
Он прошел за ней в следующую комнату – и замер.
С их сыном Сиди и все еще безымянной девочкой сидел Насеф, рассказывая им пугающую пустынную историю. Эль-Мюрид недовольно поджал губы, но, не говоря ни слова, расположился на подушке. Насеф был братом Мерьем, и дети его любили, особенно девочка. Иногда она выбиралась из дому и следовала за дядей по всей долине, не в силах поверить, что через нее до отца могут добраться враги.
– Придется немного подождать, – сказала Мерьем. – Почему бы тебе не расслабиться в бассейне? У тебя всю неделю не было такой возможности.
– Я тоже хочу! – крикнул Сиди.
– У тебя отрастет чешуя, как у рыбы, если будешь столько времени проводить в воде, – рассмеялся Эль-Мюрид. – Ладно, идем. Насеф, когда доберемся до моря, сделаем Сиди нашим адмиралом. Его не оттащить от воды.
Насеф встал:
– Пойду тоже с вами. Моя старая шкура грязна уже два месяца. Сиди, у меня для тебя есть дело – научи меня плавать. Возможно, мне это понадобится, раз уж твой отец собрался взять нас на море.
– А я? – требовательно спросила девочка.
Она терпеть не могла воду, но ей не хотелось терять из виду дядю. Отцу она напоминала собственную мать в детстве.
– Ты девочка, – сказал Сиди таким тоном, будто это было достаточным поводом, чтобы заковать ее в колодки, не говоря уже о том, чтобы запретить купание.
– Можешь растаять, сахарок, – улыбнулся отец. – Идемте, мужчины.
Лежа в прохладной воде, он наслаждался так, как не получалось даже в объятиях Мерьем. Он расслаблялся целых полчаса, пока Сиди и Насеф визжали, плескались, смеялись и топили друг друга.
– Ладно, Насеф, – наконец сказал Эль-Мюрид. – Пора.
Шурин не стал делать вид, будто не понял. Он подтолкнул Сиди к краю бассейна:
– Пора вылезать. Обсушись, оденься и иди помоги маме.
– Почему меня каждый раз гонят, когда кто-то хочет поговорить?
– Слушай его, сын, – сказал Эль-Мюрид. – И вытрись как следует, прежде чем одеваться.
– Я начинаю жалеть, что так и не женился, – вздохнул Насеф, когда Сиди ушел. – Мне не хватает своих детей.
– Ты не так уж стар.
– Да. Но у меня неподходящая работа. Взять жену – значит слишком искушать судьбу. Фуад захватил бы меня в плен в первом же сражении.
– Может, ты и прав. Возможно, солдату не следует жениться. Слишком тяжко для всей семьи.
– Мы одни, – помолчав, сказал Насеф. – Никто нас не услышит, и мы никого не оскорбим своими словами. Можем мы поговорить как братья? Как те двое, что вместе выехали из Эль-Аквилы и сражались бок о бок в пустыне? Просто как Насеф и Мика, у которых слишком много общего, чтобы ссориться?
– Сегодня мы в кругу семьи. Постарайся не касаться других тем.
– Хорошо. Ты женился на моей сестре, единственном моем друге в этом мире. Я твой брат. И меня мучает тревога. Мы беремся за предприятие, заранее обреченное на провал. Брат мой, говорю из любви к тебе, и никак иначе: мы не можем захватить Аль-Ремиш. Пока не можем.
Эль-Мюрид подавил гнев. Насеф следовал своим принципам, и ему следовало поступать так же.
– Не понимаю – почему? Я смотрю и слушаю. Я вижу проходящие через Себиль-эль-Селиб войска. Я слышу, что мы можем призвать под наши знамена орду. Мне говорят, что большая часть пустыни на нашей стороне.
– Совершенно верно. Хотя я не могу утверждать, какая часть пустыни на нашей стороне. Думаю, бо́льшая, чем на стороне врага. Но пустыня велика, и большинству людей попросту все равно. Все, чего они на самом деле хотят, – чтобы и мы, и роялисты оставили их в покое.
– Тогда почему ты настаиваешь на том, чтобы я не спешил? Ведь именно об этом ты хотел поговорить? И напомню твои собственные слова: мы одни. Можешь быть со мной сколько угодно откровенным.
– Ладно. Попросту говоря, двадцать тысяч воинов еще не становятся армией, собравшись в одном месте. Мои войска лишь начинают образовывать единое целое. Мои люди не привыкли действовать большими группами, как и Непобедимые. А жители тех территорий, которые давно уже под нашей властью, утратили боевой дух. Более того, среди нас нет никого, включая меня, с опытом командования большим войском.
– Ты утверждаешь, что мы потерпим поражение?
– Нет. Я лишь хочу сказать, что мы рискуем его потерпеть и что с каждым днем, пока мы не вступаем в бой на условиях противника, риск этот становится все меньше. И ничего другого нам не остается. Противник в любом случае будет знать о нашем приближении – у них есть свои шпионы. И у них есть те, кто умеет командовать армией.