- Да. - Элрик почувствовал, как что-то оборвалось у него внутри - страх потряс его, и к этому страху примешивался гнев.
- Я полагаю, эликсир…
- Ну, приготовить его довольно просто. Это, конечно же, яд - снадобье, которое пожирает того, кто его пьет, давая только видимость жизненной силы. Когда в человеке не останется никакой пищи для этого снадобья, наступит смерть, что всегда неприятно. Ах, в каких развалин превращало это снадобье мужчин и женщин, которые всего несколькими днями ранее полагали, что у них хватит сил властвовать над миром! - Господин Гхо начал смеяться, маленькие колечки плясали на его лице и голове. - Но и умирая, они просили еще и еще того самого зелья, которое убило их. Разве в этом нет насмешки судьбы, господин вор? Ты спрашиваешь, что так же ценно, как и Жемчужина? Ну, теперь тебе должен быть понятен ответ. Жизнь - разве нет?
- Значит, я умираю. Зачем же я тогда стану служить тебе?
- Потому что к этому зелью, конечно же, есть противоядие. Оно пополняет запасы того, чем питается зелье. Это противоядие не вызывает привыкания у того, кто им пользуется, оно лишь возвращает ему прежние силы - причем всего за несколько дней. К тому же оно вытесняет потребность в яде. Так что, господин вор, мое предложение было отнюдь не пустой болтовней. Я могу дать тебе достаточно эликсира, чтобы ты смог завершить свою миссию, а если ты вернешься сюда вовремя, то получишь противоядие. Так что тебе есть ради чего стараться.
Элрик выпрямился в кресле и положил ладонь на рукоятку Черного Меча.
- Я уже говорил твоему посланнику, что моя жизнь имеет для меня ограниченную цену. Для меня есть вещи и подороже.
- Я это понял, - сказал господин Гхо Фхаази с жестокой радостью в голосе. - И я уважаю твои принципы, господин вор. Ты ясно их изложил. Но ты не должен забывать и о другой жизни, разве нет? О жизни своего сообщника.
- У меня нет сообщников, господин.
- Неужели? Неужели у тебя нет сообщников? Идем-ка со мной.
Элрик хотя и не доверял кварцхасаатцу, все же последовал за ним, когда тот надменно направился к огромному искривленному проходу в конце зала. На его поясе снова ворчал и шевелился, как недоверчивый пес, Буревестник.
Коридоры дворца, выстланные зеленым, коричневым и желтым мрамором (что создавало ощущение лесной прохлады) и пахнущие самыми изысканными цветами, вели их мимо комнат слуг, клеток со зверями, аквариумов с рыбами и рептилиями, мимо гарема и оружейной палаты. Наконец они подошли к деревянной двери, охраняемой двумя воинами в совершенно не подходящих для боя вычурных доспехах Кварцхасаата. Их бороды были умаслены и уложены в немыслимо гротесковые формы. При приближении господина Гхо они взяли на караул, пристукнув своими украшенными гравировкой алебардами.
- Откройте дверь, - приказал Гхо.
Один из воинов вытащил из-под нагрудника массивный ключ и вставил его в замок. Дверь открылась, и за ней оказался маленький дворик с неработающим фонтаном, маленькой крытой аркадой и несколькими жилыми помещениями в дальнем конце.
- Где ты? Где ты, малыш? Покажись! А ну-ка, быстро! - Господин Гхо проявлял нетерпение.
Раздался металлический звон, и из дверей появилась фигура. В одной руке она держала фрукт, в другой - концы двух цепей; передвигалась фигура с трудом, потому что звенья были прикреплены к металлической ленте, закрепленной у нее на поясе.
- Ах, господин, - сказала фигура Элрику, - мне от тебя не польза, а сплошные убытки.
Элрик улыбнулся мрачной улыбкой.
- А может, ты это заслужил? - Он теперь не скрывал гнева. - Это не я заточил тебя, Анай. Я думаю, на самом деле ты сам сделал такой выбор. Ты попытался заключить сделку с силой, которая не соблюдает приличий.
Господина Гхо это ничуть не тронуло.
- Он обратился к слуге Раафи аз-Кееме, - сказал он, не без интереса глядя на мальчика, - и предложил твои услуги. Он сообщил, что действует как твой агент.
- Так оно и было, - согласился Элрик. Теперь в его улыбке читалось сочувствие к Анаю, на долю которого выпали такие неприятности. - Но ведь это никак не противоречит вашим законам?
- Конечно нет. Он продемонстрировал необыкновенную предприимчивость.
- Зачем же ты тогда держишь его здесь?
- Это вопрос целесообразности. Ты это понимаешь, господин вор.
- При других обстоятельствах я бы решил, что это небольшая подлость, - осторожно сказал Элрик. - Но я знаю, что ты, господин Гхо, человек благородный. Ты не будешь удерживать мальчика только для того, чтобы влиять на меня. Это ниже твоего достоинства.
- Я надеюсь, что я человек благородный, мой господин. Но в нынешние времена не все благородные люди города считают себя связанными старым кодексом чести. Тем более когда ставки так высоки. Ты это понимаешь, хотя сам ты и не благородных кровей. Или, может быть, все же благородных?
- В Надсокоре меня считают таким, - тихо сказал Элрик.
- Да, конечно же. В Надсокоре. - Господин Гхо указал на Аная, который неуверенно улыбался, переводя взгляд с одного на другого и не вникая в суть разговора. - И я не сомневаюсь, что в Надсокоре, если в этом есть необходимость, непременно берут заложника.
- Но это несправедливо, мой господин. - Голос Элрика дрожал от гнева, и ему приходилось сдерживаться, потому что его правая рука сама тянулась к Черному Мечу на левом бедре. - Если я погибну на пути к цели, то мальчик умрет, как если бы я попытался бежать.
- Да, это так, мой дорогой вор. Но, видишь ли, я надеюсь, что ты вернешься. Если же нет… что ж, мальчик будет полезен мне, мертвый или живой.
Анай больше не улыбался. В его глазах читался ужас.
- О, добрые господа!
- Но с него и волосок не упадет, - господин Гхо положил холодную напудренную руку на плечо Элрика, - потому что ты вернешься с Жемчужиной, что находится в Сердце Мира. Разве не так?
Элрик глубоко вдыхал воздух, пытаясь сдержать свой гнев. Он почувствовал, как в его сердце возникла некая потребность, которую он не смог сразу опознать. Была ли это жажда крови? Хотел ли он вытащить из ножен Черный Меч и выпустить душу из этого подлого интригана?
Он заговорил ровным голосом:
- Мой господин, если ты отпустишь мальчика, я уверяю тебя, что приложу все усилия… Я клянусь…
- Мой добрый вор, в Кварцхасаате полно мужчин и женщин, которые готовы дать самые страшные клятвы и делают это, я уверен, вполне искренно. Они будут давать какие угодно клятвы, будут клясться всем, что для них свято. Но изменись обстоятельства, и они забудут о своих обещаниях. И я считаю полезным иметь некоторый залог, чтобы напоминать им об их обязательствах. Ты же понимаешь, насколько высоки ставки. Сказать по правде, выше не бывает. Место в Совете.
Последнее предложение он произнес подчеркнуто без малейшей иронии. Господин Гхо Фхаази не видел ничего в жизни важнее этого.
Логика этого человека вызывала у Элрика отвращение, а провинциализм господина Гхо - презрение. Элрик повернулся спиной к господину Гхо. Он обратился к мальчишке:
- Как видишь, Анай, неудачи преследуют тех, кто связывается со мной. Я тебя об этом предупреждал. И тем не менее я сделаю все, чтобы вернуться и спасти тебя. - Следующее предложение он произнес на воровском жаргоне: - А ты не доверяй этому грязному типу и, если удастся, беги при первой возможности.
- Здесь запрещается говорить на языке улицы! - воскликнул, внезапно встревожившись, господин Гхо. - Или вы оба немедленно умрете! - Он в отличие от своего посланника явно не понимал этого языка.
- Я тебе не советую угрожать мне, господин Гхо. - Элрик положил ладонь на рукоять своего меча.
Кварцхасаатец рассмеялся.
- Что? Ах, какая воинственность! Неужели ты не понимаешь, что эликсир, который ты пьешь, уже убивает тебя? У тебя осталось всего три недели - а потом без противоядия ты погибнешь. Разве ты не чувствуешь, как тебя уже снедает эта жажда? Если бы этот эликсир был безвреден, то мы бы все пили его и стали богами!
Элрик не был уверен - то ли его разум, то ли тело ощутили боль. Он понял, что, как ни сильно его желание убить кварцхасаатца, но потребность в снадобье сильнее. Даже на волосок от смерти, когда его собственные снадобья кончились, он не желал ничего с такой страстью. Все его тело дрожало, но он как мог пытался овладеть собой. В голосе его слышался лед.