12 февраля 1878 года передовой отряд под командованием генерала Струкова оказался в Чорлу, всего в 80 километрах от Стамбула. Такой близости к столице было вполне достаточно, чтобы турецкое правительство запросило перемирия. Через несколько дней оно было подписано обеими сторонами в Адрианополе. Подписание перемирия вызвало «всеобщий восторг и радость». На улицах Адрианополя долго не умолкали музыка, пение, возгласы «ура!»; несмотря на весеннюю грязь, болгары под звуки волынки дружно плясали, взявшись за руки, «Хоро».
Это настроение достигнутой победы омрачалось огромным количеством больных, цифра которых на середину апреля 1878 года доходила до 140 000 человек. Можно представить, какие нагрузки выпали на долю женщин, прежде чем последний транспорт с больными и ранеными отправился в Россию. Сестры милосердия покинули Болгарию в августе месяце. Незадолго до отъезда всем женщинам, принимавшим участие в войне, уполномоченный Красного Креста Панютин «роздал бронзовые медали на андреевской ленте с надписью: «Не вам, не нам, а имени твоему». Позднее все участницы русско-турецкой войны получили памятную медаль, а сестры милосердия Духонина, Ольхина, Полозова, Юханцева, Энгельгард были награждены «особыми серебряными медалями «За храбрость».
Совсем не случайно, что уже тогда женщин называли «солдатами здоровья». Они и умирали как солдаты. Не имея чинов, они с честью проносили через горнило войны высокое звание русской женщины. И даже через многие годы участники войны с большой теплотой вспоминали о сестрах милосердия. «Прошло уже 19–20 лет с тех пор, — писал в одном из писем П. В. Цесаревский, земский врач, участник войны, — а все еще как живые стоят передо мною эти труженицы в блеске окружающего их ореола милосердия, добра, ласки, заботы, участия, усердия к делу, неутомимости, самоотвержения…» Знакомый со многими женщинами — участницами войны не только по корреспонденциям, Ф. М. Достоевский давал им такую оценку: «После нынешней войны, в которую так высоко, так светло проявила себя наша русская женщина, нельзя уже сомневаться в том высоком уделе, который несомненно ожидает ее между нами. Наконец-то падут вековые предрассудки, и «варварская» Россия покажет, какое место отведет она у себя «матушке» и «сестрице» русского солдата, самоотверженнице и мученице за русского человека…»
Пророческие слова великого русского писателя сбылись, а история еще раз убедительно доказала, что даже в таком сугубо мужском деле, как война, женщине принадлежит далеко не последнее место.
ЗА ДРУГИ СВОЯ
Кто хочет душу свою, жизнь свою сберечь — тот потеряет ее, а кто потеряет ее в добровольном подвиге ради Христа и Евангелия, ради любви к богу и ближним, тот сбережет ее.
Известие о начале войны, словно не единожды видимый им поток камней, стремительно и безостановочно несущийся с ревом с Кавказских гор, оглушило Сталина. «Не теряйте времени на сомнения в себе», — чуть ли не ежедневно говорил ему внутренний голос словами великого бунтаря Михаила Бакунина. Но в этом «пустейшем занятии из всех выдуманных человечеством» Сталин пребывал почти две недели, доверив Молотову сказать стране то. что должен был произнести он — отец и вождь всех времен и народов.
Ему порой казалось, что стены огромного кабинета, порог которого с утробным страхом перешагивали даже его соратники, внезапно сузились до комнаты незначительных размеров, потеряли прочность и обнажили перед людьми человека, поглощенного внутренней борьбой.
Доклады о потерях, разрушенных и захваченных городах, об отступлении Красной Армии воспринимались Сталиным с сумрачным видом, без проявления эмоций, и только когда однажды Молотов обмолвился, что 26 июня в кафедральном соборе Москвы патриарший местоблюститель митрополит Московский и Коломенский Сергий в присутствии множества собравшихся произнес речь, благословил православных и отслужил молебен «о даровании победы русскому оружию», он на непродолжительное время вышел из тягостного состояния. Услужливый Берия достал из зловещей папки листок и положил перед Сталиным на стол. Это было послание к «Пастырям и пасомым Христовой православной церкви», написанное митрополитом Сергием в первый день войны и разосланное по приходам.
«В последние годы мы, жители России, утешали себя надеждой, что военный пожар, охвативший едва ли не весь мир, не коснется нашей страны, но фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали, оказался и на этот раз верным себе. Фашиствующие разбойники напали на нашу родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла Шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостностью родины, кровными заветами любви к своему отечеству.
Не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С божиею помощью он и на сей раз развеет в прах вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении, что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы — православные, родные им по плоти и по вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Тут есть дело рабочим, крестьянам, ученым, женщинам и мужчинам, юношам и старикам. Всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства.
Вспомним святых вождей русского народа, например, Александра Невского, Дмитрия Донского, полагавших свои души за народ и родину. Да и не только вожди это делали. Вспомним неисчислимые тысячи простых православных воинов, безвестные имена которых русский народ увековечил в своей славной легенде о богатырях Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алеше Поповиче, разбивших наголову Соловья-разбойника.
Православная наша церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг.
Если кому, то истинно нам нужно помнить заповедь Христову: «Волыни сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя…»
Нам, пастырям церкви, в такое время, когда отечество призывает всех нас на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и воле божьей. А если, сверх того, молчаливость пастыря, его некасательство к переживаемому паствой объясняется еще и лукавыми соображениями насчет возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена Родине и своему пастырскому долгу, поскольку церкви нужен пастырь, несущий свою службу истинно «ради Иисуса, а не ради хлеба куса», как выражается святитель Дмитрий Ростовский. Положим души своя вместе с нашею паствой.
Путем самоотвержения шли неисчислимые тысячи наших православных воинов, полагавших жизнь свою за родину и веру во все4 времена нашествий врагов на нашу родину. Они умирали, не думая о славе, они думали только о том, что родине нужна жертва с их стороны, и смиренно жертвовали всем и самой жизнью своей.