А потом один из них отпустив меня разодрал своими ручищами платье надвое, так легко, словно листик напополам порвал. Хорошо, что на мне была рубашка. Мне отчего-то стало стыдно, и я обняла себя руками стараясь закрыться от взглядов этого сброда. Потом они силой уложили меня на лавку на живот и привязали руки и ноги. Сил сопротивляться у меня уже не было. Да и крепко привязанной к лавке делать это стало в разы труднее. Я повернула голову ко входу. Оттуда выплыла княгиня в короткой шубке, старый князь и Дмитрий. Я умоляюще посмотрела в его глаза, но ничего кроме сожаления в них не заметила. В зубы мне сунули какую-то палку.
— Приступайте, — вновь взвизгнула княгиня, — Выбейте из нее всю гордость, а потом в подвал ее бросьте, пусть пару дней на хлебе и воде посидит. Тот самый лакей, что стоял у дверей оскалился и схватив плеть как следует размахнулся ей, первый удар обжег мою спину и боль от него пронеслась от головы до кончиков пальцев, каждый следующий обжигал все сильнее. Я сжала палку в зубах так крепко, что казалось вот-вот перегрызу ее. На третьем ударе я не выдержала и издала стон.
Не знаю, это ли меня спасло или что-то еще. Но Дмитрий вдруг бросился вперед и перехватив руку лакея, остановил его.
— Дальше я сам, — он сбросил камзол и закатав рукава белой рубашки выхватил плеть у слуги.
И собственноручно нанес мне еще семь ударов, они были не такими жгучими, но все же ощутимыми. Слезы лились из моих глаз, боль разрывала тело на части, казалось плеть входит глубоко в плоть, и я не сомневалась, что кожа моя рассечена. Постепенно сознание покидало меня. Я словно видела себя со стороны. Жалкое вздрагивающее и извивающееся тело в окровавленной рубахе. На десятом ударе я потеряла сознание с мечтой больше в него не приходить.
Глава 6
Я просыпаюсь оттого что мне холодно. Точнее, сознание возвращается ко мне, но я не могу никак разлепить веки. Постепенно ко мне приходит и боль с воспоминаниями о произошедшем. Кое как мне все же удается немного приоткрыть глаза. Я лежу на животе, подо мной твердая поверхность, не пойму никак где я.
Кажется, я на полу, на ужасно ледяном каменном полу. Пытаюсь перевернуться, о от этого боль только усиливается. Вдруг мимо меня пробегает мышь, я вскрикиваю и резко сажусь. В глазах тут же темнеет от пронзившей меня муки. Слезы брызнули из глаз. Как я могла так влипнуть?
не знаю сколько я провела на холодном и грязном полу, в настоящей клетке. Время для меня текло слишком медленно и мучительно. Спина саднила словно меня освежевали. Запястья и щиколотки кровоточили натертые веревкой, которой я была привязана к лавке. Хотелось пить и есть. Я попала в плен к настоящим садистам.
Меня трясло от холода и боли. Я слышала в углу, где была навалена куча соломы мышиный писк и не решалась даже подстелить себе хотя бы ее. Наконец-то послышались шаги, они эхом отдавались от высоких каменных сводов. Чем ближе они становились, тем медленнее человек шел. Я приготовилась к тому, что меня вновь накажут или наконец-то выпустят.
Но к моему удивлению перед камерой остановился Дмитрий. Он смотрел сквозь прутья с каким-то сожалением. Мне даже показалось, что ему жаль, но потом я вспомнила, как он наносил мне удары плетью и мне вмиг расхотелось на него смотреть. Я отвернулась и уставилась в стену.
— Тебе это не поможет, — спокойно проговорил он.
Я опешила:
— Что не поможет? — вновь посмотрела на него.
— Твоя гордость и обида на меня, если бы я не взял плеть, твое остывшее тело скорее всего закапывали бы на заднем дворе. Они могли тебя убить. Я всего лишь оказал тебе милость. Шрамы конечно останутся, но зато ты жива. Так что не советую обижаться на меня.
Я молчала и с ужасом думала о том, что он только что мне сказал. Они ведь и вправду могли меня убить, Дмитрий не шутит. но неужели нельзя было их просто остановить.
— Тебе еще повезло, что матушка не догадалась, что отец неравнодушен к тебе, иначе точно бы запороли до смерти и я бы ничего не смог сделать. Она страшна в гневе, — в его словах не было ни страха, ни упрека.
Для них это было обычным делом.
— Ну спасибо князь, что раскроили мне всю спину, — я хотела было встать, но вновь шевельнувшись почувствовала новый прилив боли, так, что в глазах потемнело. Я опустил голову и уткнулась лбом в колени, чтобы хоть как-то сдержать крик. Но слезы все равно предательски вновь брызнули из глаз.
Дмитрий постоял еще несколько секунд, а потом молча ушел. Только тогда я осмелилась поднять голову и разреветься в голос. Никто меня не спасет и не поможет. Меня просто убьют здесь и прикопаю где-нибудь в саду.