Параша сияла, встречая изумленные взгляды графа Николая Петровича. Она в первый раз в жизни почувствовала не только свободу и власть над залом, но даже власть над ним — недоступным, желанным и единственным:
Никогда ей так не пелось. Легко, непринужденно, привольно. Никогда так упоительно она не играла, танцуя на сцене, словно невесомая бабочка.
Успех сего феерического зрелища был оглушительным. О блестящей постановке говорили в Москве и Петербурге. К Шереметевым присылали послания с просьбой о билете в их театр. Из столицы специально приезжали знатные особы, чтобы послушать «несравненную Жемчужину Кусковской сцены».
Червь тревоги закрался в сердце старого графа. И он все чаще вздыхал при виде оживленного, помолодевшего, постоянно занятого театральными делами сына.
20 июля 1785 года Параше Жемчуговой исполнилось семнадцать лет. С утра в ее комнату принесли цветы, подарки и среди них яхонтовые серьги и бусы от графа Петра Борисовича. Параша вздрогнула, увидев сей убор. Прежде старый граф всегда присылал такую награду приглянувшейся актерке. Но уже давно он жил на покое со своей барской барыней, радуясь малолетним побочным детям… Он никогда не был страстным любителем женского пола — скорее, отдавал дань моде: куролесничал с француженками, пока не женился. Жена свободы ему не дала, а граф Петр не сильно из-за этого расстроился. Он целиком отдался другим страстям, среди коих не последнее место занимал прославленный крепостной театр.
А после неожиданной смерти жены и дочери натура его и вовсе оттолкнула от себя суету. Жить стало тягостно, хотелось лишь покоя, тихих радостей на манер Руссо. Он выбрал из всех приближенных дородную Анфису, молчаливую, ласковую, уютную, поселился с ней отдельно и, казалось, забыл про дела, справедливо посчитав, что сын вполне справится сам. При этом он надеялся, что в скором времени Николай Петрович выберет себе достойную супругу и продолжит славный род Шереметевых. И потому явная тяга «молодого Креза» к крепостной певице весьма огорчала Петра Борисовича.
Параша была равнодушна к украшениям. Она знала, что некрасива, а зачем вороне павлиньи перья?! Но в свой день рождения ей впервые захотелось явиться перед всеми нарядной, празднично убранной… А может, не перед всеми? Лик молодого графа мелькнул перед ней, и она залилась краской. Рука дрогнула, и драгоценный убор покатился по полу! Она его не подняла, а долго сидела, застыв, точно внезапно лишилась сил…
Ее комната не могла вместить всех подарков, но с родными ей так и не позволили встретиться. Старый граф Шереметев хотел, чтобы память о семье начисто стерлась в ее сознании. С большими предосторожностями Параше удалось послать через одну из надзирательниц часть гостинцев матери и сестрам.
Вечером в честь дня рождения юной оперной примы был устроен торжественный обед для крепостных актеров. Сам молодой граф сел с ними, время от времени заговаривая с Парашей по-итальянски и по-французски. Она, скромная, тоненькая, часто опускавшая пушистые ресницы, вызывала в тот вечер в нем странное чувство. Ему все время хотелось видеть ее лицо, улыбку, ямочки на щеках. Но в то же время он боялся встретить ее ясный, полный детской радости взгляд. Ему было то жарко, то холодно, он вел громкий, излишне оживленный разговор, и крепостные актеры льстиво восхищались его немудреными шутками.
Параша, точно настоящая хозяйка, развлекала гостей, по его желанию приказывала слугам дрожащим голосом внести канделябры и кресла.
Она была одета в этот вечер как фрейлина. Граф Николай Петрович распорядился сшить ей белое, тяжелого шелка платье с узким лифом и пышной юбкой, отделанное драгоценными кремовыми кружевами. Они были уложены мелкими складками и заканчивались голубым бантом, а от локтя обтянутые рукава переходили в пять кружевных воланов, перехваченных голубыми лентами с бантами.
Волосы Параше подняли вверх и сильно припудрили. Графу даже показалось, что на девушке маленькая шапочка, лишь позднее он разглядел, что это туго скатанные локоны, перевитые косичками и жгутиками. Под этой сложной прической особенно тонко чернели длинные брови, беспокойные и нервные.