В голосе его прозвучала скрытая обида. Соне даже на миг стало его жалко: совсем как мальчишка!
– Если доктор Поклен не преувеличивает, и вы действительно выдающийся хирург…
– Ты польстил мне, дружище, – отвёл глаза в сторону Шастейль, обращаясь к Поклену. – Разве не так?
– Не так.
– Вот видите, – подхватила Соня, – титул может купить всякий… богач. А разве купишь умение, талант? Кроме того, у вас есть одно преимущество.
– Какое? – теперь Шастейль смотрел уже по‑другому, словно взял и снял некую личину, которая ему самому опротивела.
– Люди всегда болеют.
Он облегченно улыбнулся и с особой симпатией взглянул на Софью.
– И вы хотите, чтобы я…
– Я хочу, чтобы вы помогли моей служанке.
– Но зачем? Никто из моих знакомых… аристократов никогда не заботился о слугах. Если вас не устраивает её внешность, наймите другую.
– Кажется, вместо лечения вы стали давать советы? Или вы решили отказаться от врачебной практики?
Граф взглянул на неё с нарочитым удивлением, хотя в его глазах притаились смешинки. Нарочно, что ли, он выводит её из терпения?!
Но Шастейль не стал затягивать паузу, заметив, что его гостья начинает злиться.
– Да, у вас есть чему поучиться выскочке.
– И чему же?
– Вот такому высокомерному, прошу меня простить, и надменному взгляду.
– Может, хирургия вас больше не интересует?
Он хмыкнул и подергал себя за мочку уха. Казалось, Сонина злость его всё больше веселила.
– Хорошо, хорошо, мир! Вы ведь не сердитесь на меня на самом деле, нет? Я неудачно пошутил. Прошу прощения. Хотите стану перед вами на колени?
– Ради бога, не надо! Я согласна всё забыть, – воскликнула Соня. Чего, в самом деле, она так раскипятилась?
– Позвольте мне, в знак того, что я получил прощение, поцеловать вашу руку. – Шастейль встал из‑за стола и смиренно склонился перед Соней, чтобы тут же обрести серьезный тон. – Припоминаю: ваша служанка уродлива. Это пока мое первое и единственное впечатление, ибо всё своё внимание я направил на её госпожу.
– Но теперь вы готовы осмотреть Мари?
– Ещё не было случая, чтобы я отказал пациенту, – строго заметил Жан Шастейль, он больше не паясничал. Впрочем, врач тут же улыбнулся и опять стал напоминать хвастливого мальчишку. – Но вина‑то я вам могу предложить? Знаете, сколько стоит эта бутылка?
Соня нарочито шумно вздохнула, но не преминула упрекнуть:
– Ну, кто рассказывает об этом гостям? Хотите, чтобы вино застряло у них в глотке, а вы, врач, – тут как тут? Странным образом вы приобретаете себе пациентов.
Глава двадцать четвёртая
– Выпьем за здравомыслие нашей дамы, которая достаточно тверда, чтобы не поддаваться на провокации, – сказал самому себе граф и отпил изрядный глоток.
– Вы обиделись? – спросила Соня, ругая себя мысленно за то, что из неё наружу вылезла неизвестно откуда взявшаяся надменность.
– На что я могу обижаться, – понурился хозяин. – Я и сам не понимаю, что на меня нашло. Но когда я выглянул в окно и увидел, как вы выходите «из кареты, как ступаете на снег своими изящными туфельками, как грациозно держите красивую головку, я подумал: вот аристократка, которой не надо ничего покупать, за неё все уже сделали благородные предки.
– Как вы правильно заметили, мои туфельки чересчур изящны для нынешней погоды.
– Я такого не говорил…
– А знаете почему? Потому что, как выяснилось, я совершенно не умею сама о себе заботиться. Мой поспешный отъезд из Петербурга, события, которые вовлекли меня в свой бурный поток по приезде во Францию, не давали мне возможности осмотреться и подумать хотя бы о своем гардеробе. Знали бы вы, как я замерзла в своих не по сезону туфельках всего за те несколько мгновений, что шла от кареты к входной двери вашего дома! Вот тем аристократы и слабы перед другими сословиями: своей неприспособленностью, неумением устраиваться в жизни без посторонней помощи. Так что благодарите бога, что он сначала дал вам возможность научиться жизни, а уж потом дал богатство…
Граф Шастейль – так есть у него эта злосчастная приставка или нет?! – посмотрел на Соню с новым интересом.
– Надо же, я никогда прежде не рассматривал свою жизнь с такой точки зрения. Более того – тем, кто интересовался, как я сумел так разбогатеть, нахально врал, что изобрел эликсир богатства. И когда у меня спрашивали, продаю ли я его, отвечал, что продаю, только очень дорого. Чтобы его купить, надо заплатить просто несусветные деньги.
– И что же, вопрошавшие не возмущались?
– Возмущались, и ещё как. Мол, если у человека есть несусветные деньги, зачем ему эликсир. В том‑то и дело, отвечал я, что эликсир нужен для сохранения и приращения богатства. А чтобы его заиметь, надо как следует попотеть.