На миг сосредоточившись, я довольно легко приняла уже знакомый облик Арины Шалвовны. Я поднялась со скамейки и, имитируя чужую походку, направилась к уже знакомому подъезду.
«Даже если он передумал, если он не собирается действовать, я все равно убью его, — думала я. — Потому что нельзя рисковать… И без того потеряно уже много времени!»
Но, оказывается, меня поджидали.
— Анна!
Насквозь просвеченный солнцем, он стоял в распахнутой коробке лифта и смотрел на меня снизу вверх. Он был настолько прозрачен, что даже мои глаза едва различали его. Я остановилась, Олег вышел и притворил железную дверцу.
— Не нужно, Анна! — сказал он. — Не смей его убивать!
— Откуда ты знаешь?
— Мне сказали.
Припомнив старичка из комиссии, его крутящуюся в ладонях палочку, его утверждение, что, дескать, они-то ничего изменить не могут, я даже разозлилась.
— А чем плохо, если твой отец будет мертвым? — спросила я, осторожно отодвигая мальчика и нажимая на ручку двери лифта.
Не в состоянии помешать, Олег последовал за мной. Он старался на меня не смотреть. В квартиру мы вошли вместе. Я только чуть-чуть подвинула пальцем пружину замка. Взглянула в коридорное зеркало, поправила волосы. Алан Маркович сидел в напряженной позе с телефонной трубкой в руках: я видела его взлохмаченный затылок.
— Папа… Не нужно… — прошептал Олег, и его холодные пальцы больно вцепились в мою ладонь.
Алан Маркович нас все еще не видел. Ничего не стоило протянуть руку и нажать пальцами на его горло. Но почему-то я медлила.
— Пожалуйста!… Анна, пожалуйста… — прошептал еле слышно Олег. — Я люблю тебя, Анна, пожалуйста, не убивай… Подожди, он ничего не будет делать… — На глазах мертвого мальчика скопились слезы. — Он не будет, я его упрошу, он не будет…
Зажав трубку в кулаке, Градов, будто на что-то решившись, быстро набрал телефонный номер.
— Редакция? — спросил он в телефонную трубку. — Простите, девушка, я хотел бы связаться с журналистом, работающим по теме аномальных явлений… Сейчас.
— Алан! — сказала я громко.
Он повернулся.
— Арина? — И в трубку скороговоркой: — Простите, я перезвоню через несколько минут.
— Ты не должен этого делать! — сказала я голосом Арины Шалвовны, в точности копируя ее идиотскую манеру. — Ты не должен никуда звонить. Ты не должен никому показывать луковицы цветов…
— Почему же? — искренне удивился он.
— Потому что это пойдет всем во вред! — сказала я жестко и протянула руку, чтобы взять луковицы. Но не успела — Алан Маркович накрыл их ладонью. Его ладонь оказалась плотной и теплой, непробиваемой для моих пальцев. — Отдай! — повторила я, чувствуя, как теряю уверенность. — Отдай!..
— Когда ты приехала? — спросил он, убирая завернутые в бумагу луковицы во внутренний карман своего пиджака и застегивая пуговицу.
— Только что… Я приехала только что…
«Придется все-таки его убить, — подумала я, и моя мысль была холодной, как игла на морозе. — Иначе… Иначе… Иначе никак!»
— Странно! — сказал Алан Маркович. В голосе его проскользнул легкий страх, но не больше. Он поднялся. — Извини, я должен сделать несколько звонков. Это срочно… И вообще, — он выглянул в коридор, — как ты вошла? Ты не похожа на мертвую.
— А она не мертвая! — сказал за моей спиной детский голос. Сосредоточившись на отце, я совсем позабыла о присутствии сына. — И никакая она не Арина Шалвовна. Папа, это Анна, учительница из нашего города. — Он обошел стол и оказался рядом с отцом, этот свеженький малолетний покойник. — Она — креп, папа. И она хочет тебя убить.
— Убить? — удивился Алан Маркович.
— Может быть, и нет… Может быть, вас и не стоит убивать. Все равно вы не можете ничего сделать! — сказала я, снова чувствуя детские пальцы на своей руке. — Все равно никто вам не поверит!
— Ошибаетесь! — возразил Градов. — Теперь мне поверят… Слишком весомы мои доказательства! Если мертвые хотят говорить, нужно дать им слово!
Лучше бы ему было замолчать. Он подписывал свой приговор и, наверное, знал об этом, но остановиться не мог:
— Одну луковицу я буду давать всем из своих рук, — сказал он. — Другую отправлю на анализ в лабораторию. А третью, конечно, нужно вырастить. Сейчас я позвоню в газету… Нужно только правильно построить мои предложения. Пусть это будет сначала воспринято как некий феномен психики… Вид нервного расстройства, вид наркотика, а уже потом можно поднимать цифры по городу мертвых. Против цифр тут уже никак… — Он не кричал, он говорил все это ровным, только немного возбужденным голосом. — На раскачку — неделя… Неделя! Не больше! И мир узнает о городе мертвых.