«Что я им скажу? — поднимаясь, думал Алан. — Как объяснить этим людям — а большинство из них с начала прошлого века ничего, кроме этого леса, и не видели, — что такое крепы, как крепы убивают живых и как нападают на мертвых?..»
Не придумав ничего лучшего, он встал возле карты и начал свой рассказ с самого начала — с командировки. Говорить было очень трудно, но каждое следующее слово давалось все легче и легче. Его слушали внимательно, не перебивали. Когда он закашлялся от дыма, многие по примеру Лепешникова затушили свои самокрутки. Когда Алан закончил и опустился на табурет, Лепешников сказал:
— Ну, я так понимаю: теперь всем ясно, за что воюем.
— Соглашение, значит, побоку? — спросил кто-то. — В деревню, значит, ни ногой теперь?
Полог приподнялся, и из-под брезента выглянула женская головка в белой косынке.
— Тише! — прошептала медсестра и приложила палец к губам. — Мальчишка заснул. Не орите вы так…
— Соберемся и ударим, — тоже шепотом сказал, поднимаясь рядом с Лепешниковым и проходя к карте, чисто выбритый юноша с голубыми детскими глазками. — С ними кто? Гниль: оккупанты, полицаи, французы, НКВД, рогатые каски. Почему мы должны наши русские хаты с ними делить? Да плевать, плевать я хотел на соглашение..
— Но их больше, и у них, между прочим, техника, — возразил хриплый голос слева.
— У нас тоже техника. Они не ждут нападения. На нашей стороне внезапность! — сказал Лепешников. — Задача, правда, двойная. Нужно не только уничтожить роботов, но и вытащить оттуда ваших друзей.
— Они мне не друзья! — поправил Алан.
— Парень и девушка… Сегодня утром на автобусе приехали. Не ваши разве?
— Она не девушка!
— А кто ж она тогда?
В комнате закашляли, выплевывая дым. Раздались смешки, шепот. Алан Маркович пытался сообразить, как бы сменить неприятную тему.
— Мы могли бы… вывезти отсюда кости, — осторожно предложил он. — Захоронить в Германии, во Франции. Кости вывезем — и немцев не станет. Вы же знаете: мертвые к праху привязаны.
— Здорово было бы их убрать! — поддержал молодой человек.
— Организуем, — обещал Алан. — Сейчас есть много охотников до перевозки костей. Дело хлопотное, нескорое, но вполне осуществимое.
Когда комната опустела и они с танкистом остались вдвоем, Алан сказал:
— Дмитрий, я не хотел при всех… Но мне нужно, прежде чем мы начнем штурм, сходить в деревню! Я обязательно должен поговорить с этими двумя ребятами.
— Ваши сложности, но сопровождения не обещаю. Сквозь кордоны мертвых нам не прорваться. А по графику мы можем занять деревню только через сорок часов. Драгуны, правда, могут… Как я позабыл?! Конечно! У них ведь отдельное соглашение по зданию почты. Вот они-то вас и проводят!
VII
Первые семь машин — основа для будущих механических крепов — были надежно заперты в бункере. Когда Анну привезли сюда и она спустилась по бетонным ступенькам вниз, молодые люди, улыбаясь, неподвижно стояли вдоль серой стены. Они были отключены.
— Почему?
Анна вопросительно глянула на сопровождавшего ее немецкого офицера. Шагнув к ближайшему роботу, зачем-то поправила на нем галстук.
— Нам показалось, так будет спокойнее, — объяснил немец. — В деревне похороны, не хотелось бы смущать живых.
— Но ведь все равно пятеро там, на глазах?
— Мы решили, так будет надежнее!
Рядом с ухом Анны раздался шорох:
— Спросите у него, — потребовал лилипут, — не было ли каких-нибудь инцидентов?
Уже в машине, по дороге назад, в деревню, объезжая замершую танковую колонну, офицер неохотно объяснил, что и так никто не хочет участвовать в этом странном деле, а поскольку здесь силой не заставишь, то решили хоть часть роботов пока изолировать. Он сказал, что сначала было более двухсот желающих принять участие в конкурсе на превращение в сверхчеловека, а теперь осталось только пятьдесят — разобрались.
— Не хотят, значит? — спросила она, разглядывая черные точки, носившиеся над полем.
— Не хотят! — подтвердил немец.
Уже у околицы Анна увидела знакомое серое пальто. Алан Маркович быстро шел через поле.
— Остановите! — потребовала она, но тут же переменила свое решение. — Впрочем, нет, не нужно. Пусть идет!
Возле здания комендатуры, когда машина, подняв тучу пыли, остановилась, Анна вышла и, лишь мгновение поколебавшись, направилась дальше по улице. Нужно было попробовать договориться с мастером. Если Тимур поймет суть происходящего, он, может быть, решится пожертвовать своей дурацкой гордостью. Может, он поймет наконец, что такое настоящая любовь. Может быть, решится. Как бы это все упростило.