«Он не знает, что нам всем грозит, — размышляла Анна. — Он не знает, что пути живых и пути мертвых могут разойтись навсегда. Но почему он должен отказаться от Майи? Конечно, им лучше соединиться. Но дадут ли им соединиться, даже если они оба захотят? Почему, спрашивается, Ибрагим Андреевич в своем глобальном проекте изготовления новых крепов на механической основе так боится этого соединения? Наверное, председатель не хочет осложнений, боится неуправляемой реакции. Ведь все, что делает комиссия, — это научный эксперимент, а если соединятся Майя и Тимур, тут будет уже нечто совсем другое — как у меня было. Любовь. Ведь Тимур еще жив, и в крепа сольются не просто несколько мертвых душ и любимый механический предмет, а еще и живой человек».
Хотела войти без стука — резко толкнуть дверь и ворваться в дом, — но приостановилась все-таки на крыльце, постучала. Ее вновь прохватывало ледяным болезненным холодом. Зная причину этого холода, Анна не смогла сдержаться, и, вместо того чтобы, спокойно присев к столу, последовательно и методично объяснить Тимуру, что происходит, она начала кричать.
Мертвая женщина в черном платье в разговоре не участвовала; она демонстративно повернулась спиной и пыталась затопить печь, хотя была не в состоянии поднять не то что топор, а даже самое легкое полено.
— Все погибнет, если операция провалится! — быстро говорила Анна, все сильнее и сильнее закутываясь в плащ. — Пути живых и мертвых навсегда разойдутся. Семьи будут разбиты, дети потеряют своих матерей… Мертвые не смогут работать на живых… Заводы остановятся!.. Ангелы-хранители разъединятся со своими молодыми солдатами… Вы должны…
Тимур молчал.
— Ничего мы вам не должны! — зло рявкнула Майя. Она взяла мертвую женщину за плечи и подняла. — Не нужно вам этого делать, — сказала она хозяйке. — Не по вашим силам. Присядьте лучше. Сын ваш скоро придет.
Место хозяйки у печи занял Тимур, он присел на корточки. По его лицу трудно было что-либо прочесть.
— Если я правильно понял, здесь готовится большой эксперимент? — сказал он наконец. — Массовое изготовление крепов? — Он расколол очередное полено и кинул его в разгорающийся огонь. — Не вяжется что-то! Вчера вечером мы заехали сюда случайно, а вы утверждаете, что эту деревню нашли по нашим следам! Работы здесь ведутся уже давно, так?
— Так! Но действительно по вашим следам… — Анна задыхалась от ярости и озноба. — Была связь с будущим, обычная телефонная связь. Вы же знаете, как это делается.
— В деревне нет телефона! — сказала Майя.
— Телефона нет. Есть полевая рация. Немецкие специалисты наладили…
— Вон отсюда! С вами все ясно! — Майя распахнула дверь. — Уходите!
— Вы должны соединиться, — сказала Анна сквозь зубы. — Для общего блага! Вас хотят уничтожить! А я вот думаю… почему все так не хотят этого соединения? Вы просто боитесь! Боитесь превращения в крепа, как дети боятся темноты. А ведь в этой темноте всё — и свет, и мрак. Свет распадается на спектр из семи цветов, но в нем исключена чернота ночи. Ни живой, ни мертвый человек не могут понять, что, потеряв себя в соединении, слившись в одно существо с другими, они родятся заново. Но как это можно объяснить, когда находишься уже по эту сторону! Когда ты уже воплотил свою любовь — а другие только на пороге воплощения…
Ее сильно толкнули в спину, и Анна оказалась на улице.
— Никогда этого не будет! Вы поняли?.. — крикнула Майя. — Мы любим друг друга! Мы не можем друг без друга жить. Напрасно вы так думаете — мы не одно целое! Мы два совершенно разных живых существа! Никогда ничего не решайте за других, Анна!
VIII
Алан был так зол и так погружен в свои мысли, когда быстрым шагом шел через поле, что напрочь позабыл о сыне. Только войдя в лес, он сообразил, что мальчик, вероятно, остался в доме. Но что мертвому сделаешь? Мертвые вчетвером любого живого удушить могут, а живые и сто человек с мертвым не справятся — ускользнет. Не стоило сейчас об этом думать. Лес вокруг был пуст. Ветер, скользкая гниль под подошвами. Ушло немало времени, пока удалось отыскать замаскированный люк. Он спустился по деревянной лестнице. В подземном коридоре пусто, только из-за знакомого брезента, прикрывающего вход в одну из комнат, доносилось гудение возбужденных голосов. Алан Маркович остановился и прислушался.