«Все роботы остались целы… Они там? — Он поискал вокруг глазами и не смог найти бетонного выступа. — Они где-то здесь. Теперь вряд ли что-то получится, теперь они могут оказаться и в деревне… И уж наверняка включены. Так легко на два провода их уже не замкнуть… — И вдруг он вспомнил слова Анны. Воспоминание — короткая простая мысль — было как удар головной боли. Алан Маркович даже остановился. — Мертвые и живые больше не будут сосуществовать рядом… Разойдутся пути! Навсегда!.. Я больше не увижу Марту!»
Две тлеющие полоски оказались всего лишь двумя сгоревшими деревцами. Сгоревшие деревца стояли на опушке отдельно, поэтому сам лес и не вспыхнул.
«Где-то здесь вход в подземелье, — решил Алан. — Все равно я уже не пошел в деревню…»
Оторвав от плаща длинный лоскут, он намотал этот лоскут на толстый сук и от тлеющего угля зажег импровизированный факел. Факел давал очень мало света, ткань вспыхивала искрами и воняла, зато этого горения могло хватить минут на десять — пятнадцать. Пробираясь между деревьями, осторожно ощупывая ногой землю при каждом следующем шаге, Алан довольно легко обнаружил метки на старых стволах. Огонь еще не погас, а он уже вышел к нужному месту.
Деревянная крышка оказалась на месте, только теперь, чтобы до нее добраться, пришлось закрепить факел, опуститься на колени и долго разгребать землю руками. Крышка насквозь прогнила. Когда он потянул за ржавое кольцо, она подалась не сразу, с трудом, со скрипом. В слабеньком мигающем свете Алан Маркович увидел, что никакого входа нет. Под крышкой лежала черная рыхлая земля.
«Она сказала, линия разделения пройдет прямо через нее. Она, наверное, погибнет. Она погибнет, а я останусь… Только весь мир будет таким же, как эта земля под крышкой… Останется только то, что видно… — Присев рядом с люком, Алан ощутил полную беспомощность. Он чудовищно устал за последние сутки. Ему было холодно, но не хотелось больше никуда идти. — Не будет Марты… Не будет Олега!.. Вот бы сейчас умереть! Я умру и останусь с ними… Но тогда исчезнет все остальное. Где мы окажемся, как будет выглядеть мир мертвых, лишенный всего остального? Может быть, он просто исчезнет… Как электрический разряд, как с трудом удерживающий человеческий контур отзвук ушедшего. Может быть, весь мир мертвых превратится в электричество? В обыкновенную электроэнергию? И раскалит спирали наших лампочек?»
Что-то сдвинулось в окружающей темноте. Алан вздрогнул. Все мысли выбило из головы. Он испытал давно позабытый, совсем уже невозможный страх. С трудом заставил себя посмотреть на черный квадрат земли. Воткнутый в землю импровизированный факел от порыва ветра вспыхнул синим. Полетели длинные искры, и в свете этих искр Алан увидел протянутую из-под земли белую руку. Рука судорожно сжималась и разжималась. Пальцы пытались ухватиться, но просеивали пустоту.
Поборов неприязнь, Алан схватил эту руку в свою. Холодная ладонь была влажной, она выскальзывала. Алан с силой потянул, раздался стон, и из черного провала медленно выступила голова.
— Тимур?
Отпустив руку и встав на колени, Алан Маркович всмотрелся в него. Налипшие комья земли делали лицо молодого мастера почти неузнаваемым.
— Пожалуйста… — простонал он. — Помогите мне выбраться.
Над деревьями замерцали голубые звезды.
— Что случилось? — спросил Алан, разгребая сырую тепловатую землю. — Как ты здесь? Почему?
— Кончилось действие таблетки, а я не успел вовремя выйти наружу.
Выбравшись из-под земли, Тимур отшвырнул гнилую крышку люка.
— Спасибо! — сказал он. — Если бы не вы, задохнулся бы…
Глядя в рыхлую черную яму, из которой выбрался Тимур, Алан спросил:
— Как ты думаешь, там есть что-то внизу?
Мастер отряхивался, бил ладонями по бокам и по коленям.
— Там ничего нет, — сказал он. — По крайней мере для нас с вами. Нужно идти в деревню. У Майки еще остались таблетки.
— Ты совсем ничего не видишь? — спросил Алан Маркович.
— Ничего!
Поворачиваясь на месте, Алан Маркович шарил глазами вокруг. В свете прорезавшейся луны на кустах блестели капли, колыхались ветки. Но ни одного лишнего звука — обычный ночной лес. Тишина, легкое потрескивание, собственное частое дыхание.
Он готов был уже расплакаться. У него заболели глаза — так он хотел увидеть. И вдруг подумал: «А может, уже все кончилось?.. Может, пути живых и мертвых уже разошлись?.. Может, мы остались одни?»
— Ты не понимаешь! — тихо сказал Алан. — Все уже кончилось!