Интересно, а с ним что случилось? Вряд ли он делал так же. Скорее всего, где-то подрался. Это он умел.
Рей заставила себя опустить глаза в свой тунец. Она же так любила тунец, разве нет.
Она же так любила Бена…
Девушка сердито фыркнула. Она могла любить его и дальше, превратив эту любовь в простой, леденящий душу факт и при этом запрещая себе чувствовать. Она делала это все эти годы. Принимала эту любовь как тяжкую повинность и ничего с ней не делала. Так что же с ней происходило? Отчего ее тянуло к нему именно сейчас, когда в её жизни всё было нормально, стабильно, хорошо?
- Рей?
Его голос прозвучал с удивлением. Конечно, выходя, её было сложно не заметить. Нужно было не надевать ярко-желтое платье, так нет, это ж цвет сезона, не удержалась. Цейлонский желтый, цвет будущего. Все по Пантону.
Интересно, какого цвета было её отчаяние сейчас? А желание? А непринятие? В какие бы цвета её душу разрисовал этот модный институт цвета?
- Привет, Бен, - она подняла голову. Он выглядел спокойным, собранным, расслабленным. Видно, что несколько растерялся от их встречи. Рей захотелось, чтобы он прошел мимо, просто пожелав приятного аппетита. Как случайный знакомый.
Мужчина её желаний не оправдал. Присел. Правда, было видно, что на секунду. Как-то странно посмотрел. Он вообще выглядел удивительно умиротворенным, почти счастливым и было в этом что-то неестественно жуткое, потому что счастливым Бен быть не умел.
Интересно, что он задумал? Может, просто рехнулся? Или был под кайфом?
- Хотел извиниться, - коротко объяснил он.
- За что теперь?
- За то, что вмешался. Ты извини. Просто хотел помочь. Иногда так сложно знать, что я больше ни при чем и не должен волноваться. Мы же не чужие, вот и… в общем, не волнуйся, больше вмешиваться не буду. Разве, что случайно столкнемся – тогда угощу тебя коктейлем. Не откажешься, правда?
Он говорил, а Рей ощущала какой-то дикий, необузданный страх перед каждым его словом. Что-то было не так. С ним. С его глазами. С его словами. Слишком спокоен. Слишком смиренен. Бен таким не был. Кайло таким не был.
Девушка даже хотела спросить, в порядке ли он, но не решилась. Это не её дело, в конце-то концов.
- Лучше фрешем. Из красных апельсинов, - хмыкнула она, вцепившись в свой стакан, чтобы скрыть дрожь. На секунду в глазах Бена мелькнуло что-то. Какая-то боль. Как апельсиновый фреш мог вызвать судорогу у человека?
- У меня аллергия на цитрусовые, - как-то тяжело, словно человек под наркозом, выдавил из себя Бен. А затем, словно повинуясь порыву, нарушил негласное правило и взял Рей за руку, легонько удерживая пальцами за запястье.
Девушка от этого простого прикосновения ощутила себя так, будто зависла в воздухе без страховки. Стало так…хорошо, что аж страшно. Дрожи возбуждения она не ощутила. Может, легкую ностальгию. Помнила, как ей хорошо было в этих сильных руках. Как они её нежно обнимали, гладили, дарили удовольствие, жестоко удерживали, когда он…
Рей вздрогнула и Бен тут же убрал свою руку. Она так и не поняла, зачем ему было касаться её. Он ей показался человеком, который падал и схватился хоть за какую-то опору. Что ж, когда-то они были как воздушные акробаты в паре. Не удивительно, что кто-то срывался и падал.
- А ручки-то дрожат, - внезапно хмыкнул мужчина глядя, как мелко задрожал стакан в её руках. – Осторожней, Рей, потому что несмотря на всё твоё отвращение, которое я вижу в глазах, тело, похоже, тебя предает. Я помню, почему у тебя раньше дрожали руки. Отнюдь не от страха.
Рей посмотрела на дрожащую руку. Она тоже… помнила. У неё всегда была дрожь, когда она хотела его. И начиналась эта дрожь именно с пальцев.
- Это усталость.
Бен сощурился. Перевел взгляд на её вторую руку. И неожиданно широко улыбнулся, увидев, что на двух пальцах у неё пластыри, а на запястье – повязка.
- Неужели ты снова играешь? – Он помнил, как она иногда лечила свои переигранные руки именно таким способом – накладывая под повязки успокаивающие мази. – Это так здорово. – В секунду он словно очнулся ото сна. Широко улыбнулся.
Да почему же это было так важно? Она же его все равно не простит, даже если бросит всё и станет пианисткой.
- Нет, просто ударила руку во время тренировки, - мотнула головой девушка, проявляя несвойственную жестокость. Бен тут же сник, замкнулся. Нахохлился, как голодная, замершая ворона:
- Ясно. Может это и к лучшему. Знаешь, я никогда не любил, когда ты играла Бетховена, на самом деле. С возрастом, когда стал чаще слушать пианистов – приходилось – понял, что это был не твой композитор. И эпоха барокко – не твоё. Тебе бы Эйнауди пошёл больше.
- Ты так хорошо разбираешься в фортепианной музыке.
- Нет. В тебе. Хорошо разбирался.
- Бен, ты в норме? – Не выдержала Рей. Вот это «что-то» в нём не давало ей покоя. Он либо лез на рожон, либо страдал. Третьего состояния не было с той минуты, как они встретились снова. А сейчас же он вел себя так, будто у него все было прекрасно, только вот девушка ощущала, что он весь изнутри покрыт кракелюрами. Будто распадался.
- А почему я должен быть не в норме? Из-за твоего ухажера? Боишься, что мне крышу сорвет? Какая, на самом деле, разница с кем ты сейчас. Это не меняет того, что ты не со мной. – Кайло снова пожал плечами. – Дважды ж сердце разбить нельзя. Так что наслаждайся своими идеальными отношениями, без страха, что какой-то псих их разрушит. Все эти киношные трюки с украденными невестами – не моя история. Твой дед, наверное, в восторге? Наконец-то кто-то знатный, достойный и с «чистой» биографией. Так что счастья тебе. Нарожаешь ему щеночков с родословной, ты же такая породистая…
Бен резко умолк. Рей закрыла глаза.
«Сука».
Это злое, невысказанное слово зависло между ними. Девушке так и хотелось сказать – ну, давай, договаривай, но она не стала. И Бен не стал. Нахмурился.
Все-таки сорвался. Боль, разбивающая его изнутри, на секунду взяла контроль над разумом.
- Я…
- Да, ты всё сказал, Бен, согласна. А теперь извини, я бы хотела доесть в тишине.
Когда Бен ушел, Рей попросила счет. Посмотрела на все-такие же дрожащие руки. Мужчина был неправ. Руки, конечно, дрожали из-за его присутствия, но не от желания, хотя оно где-то там тоже билось, едва слышно. Руки дрожали от эмоций.
Породистая сука.
Вот, значит, какой она была в его глазах. Рей не стала сердиться. В конце концов, сколько бы он не улыбался, она знала, что ему очень больно. Потому что если даже она, сквозь неудольствие, всегда где-то глубоко прятала надежду, что вдруг однажды её боль пройдет и они снова смогут что-то строить, то странно было ожидать, что Бен не надеялся.
Что ж, видимо теперь перестал. Она прямо мысленно возблагодарила Грега за то, что он два года был в её жизни, иначе Бен так и продолжал бы надеяться. А так глядишь – и начнет смотреть вперед, не оглядываясь. Главное, чтобы его ищейки не пронюхали, что её последний визит в США тогда, в апреле, был прощальным. Будто она предчувствовала встречу с Беном и готовилась начать всё с чистого листа.
Рей встряхнула свою руку, чтобы унять дрожь. Какой бред ей пришёл в голову. Выброшенные листы чистыми не бывают. Их можно было только достать из ящика и попытаться разгладить, чего девушка делать не хотела.
Господи, но как же она хотела его поцеловать всё это время. Просто ужас какой-то.
•
- Кайло! Каааайло. Кайло, ау, - роскошная девушка с копной пепельных волос наклонилась к сидящему возле бассейна мужчине. Тот с трудом разлепил глаза и моргнул. – Кайло, где у тебя посуда чистая? Как-то неудобно ходить по кухне и открывать все тумбочки, а ты её сюда не принес.
- Лиззи, дорогая, спроси у экономки. Понятия не имею, - отмахнулся Кайло, провожая девушку взглядом. – Ох, Траджен, повезло тебе с женой. Был бы ты не таким давним другом, я бы её у тебя увел.
- Увел, а как же, - хмыкнул тот, потягивая пиво. Будто никто не знал, что все семь лет Кайло сходил с ума по одной девчонке. Ещё когда-то давно, когда он среди ночи притащил её с собой в гараж – такую богемную и в то же время дерзкую в коротких шортах и белой рубашке – было ясно, что эта история надолго. Все тогда шутили, что Кайло станет первым, кто сунет голову в брачную петлю. А теперь выходило, что он единственный, кто не сунул. Хотя объект любви или одержимости остался тем же.