Парень удивился, что спал настолько крепко, что не услышал, как Рей ускользнула с утра на учебу. Посмотрел на букет садовых пионов, которые они вчера купили во время прогулки на ближайшем рынке. Усмехнулся.
Девушка ещё не перевезла свои вещи, это пионы шли за ней повсюду. Его маленькая цветочница.
Бен неспешно принял душ, написал Рей какую-то бестолковую смс-ку с вопросом как она доехала, и затем решил сварить себе кофе. В квартире ещё многого не было, но турку, молотый кофе и пару чашек они тоже вчера купили.
Он улыбнулся, наткнувшись взглядом на книжку, которую вот уже третий день перечитывала Рей. Её любимый «Потерянный Рай» Мильтона. В шикарном издании, с нарисованными внутри гравюрами Дорэ, которые ему показались мрачноватыми.
С любопытством нашел место, заложенное закладкой.
«К Добру стремиться мы не станем с этих пор, мы будем счастливы, творя лишь Зло»
- Очень вдохновляюще, - прокомментировал парень, отложив книгу, поскольку в дверь позвонили. Немного удивился. Вряд ли соседи пришли за солью. Но больше он никого не ждал.
Открыл дверь. На пороге стоял, как всегда элегантный, Шив Палпатин и, судя по взгляду, пришел он сюда отнюдь не поздравить Бена с новосельем. Сердце парня внезапно пропустило удар - вот та самая судьба, состоящая из четырех тактов в Пятой Симфонии Бетховена, и постучала в его дверь. В образе деда Рей, который, наверное, пришел напомнить, как он, Бен, нарушил слово не вмешивать Рей никуда и никогда.
Что ж, он был морально готов к тому, что за ту ночь нужно будет платить. Палпатин ничего не прощает. Но ему, Бену, было за что сражаться.
- Доброе утро, мистер Палпатин, - парень спокойно отошел в сторону, пропуская Королевского атторнея в свой дом, который медленно превращался в поле боя. Сейчас польется кровь. Но он выстоит. Ему нечего бояться.
- Нужно поговорить, Бен, - сказал вместо приветствия мужчина, бесстрастно скользя взглядом по квартире. Невозможно было по его лицу прочесть, что он думает об этом доме и каким находит его для своей драгоценной внучки.
- Конечно. Присаживайтесь, - парень развел руками. В этом доме пока было две табуретки. Выбор невелик, но, кажется, Палпатина он не смутил. Сохраняя невозмутимый вид, он выбрал тот стул, на котором сидела Рей в ту прекрасную, но роковую ночь.
- Значит, ты сделал Рей предложение. Теперь моя очередь.
- Предложите мне руку и сердце? – Ухмыльнулся Бен, садясь с противоположной стороны. Теперь их разделяла только барная стойка. Если не считать ещё социальной пропасти.
- Предложу тебе вот это, - Королевский атторней положил на столешницу довольно толстую папку с кучей разноцветных корешков с разными цифрами, - знаешь что это?
- Мне сказать «да» или «гав»? – Спокойно полюбопытствовал парень, обративший внимание на эту папку ещё только дед Рей вошел в дом. Он знал и что в ней, и что за цифры на корешках, и как они будут торговаться при наличии такого весомого аргумента.
Шив Палпатин едва заметно усмехнулся. А щенок-то поддавался дрессировке. Что ж, если кого-то достаточное количество раз назвать животным, человек начинал в это верить. Заставить поверить Бена Соло в то, что он ничего не стоящий ублюдок, будет совсем не сложно, покуда они оба знали – это была абсолютная правда.
И на это можно было бы закрыть глаза, если он держал слово. Но глупо ждать преданности от дворняги, в них не было породы, а потому поведение не поддавалось объяснению и натура брала свое.
- Значит, знаешь. Что ж, ты правильно догадался – здесь все твои делишки в банде Сноука. Думаю, натворил ты лет на…хм… девять вперед. – Дед Рей говорил, а Бен смотрел на цифры на корешках. Номера статей, по которым его можно привлечь. Выглядели они приговором. - Кражи со взломом, угоны, распространение и хранение наркотиков… насилие… - тут Палпатин посмотрел на Бена. – Об этом Рей, думаю, ничего не знает. Тот парень, как его звали… сейчас… Армитаж… да? Армитаж Хакс, который чудным образом не подал на тебя заявление после того избиения. Добрый мальчик.
Бен промолчал. Добрый мальчик заслужил каждый выбитый зуб и сломанный палец тем, что внедрился в их команду, а затем стучал на темных рыцарей в полицию, чем едва не засадил их за решетку. Предателей на улицах не жаловал никто. Избиение Хакса не было насилием, просто жестокостью во имя выживания. Восстановлением баланса.
- Так вы пришли помахать перед носом моим же прошлым? Думаете, пригрозите тюрьмой, и я сдамся? Брошу Рей и исчезну из её и Вашей жизней? – Бену надоело ходить вокруг да около. Он и без перечисления Палпатина знал свой неутешительный уголовный диагноз. Сколько и за что ему могли дать. Знал количество ограбленных и угнанных машин, в граммах помнил, сколько и чего продал, когда совсем было жить не на что, где и с кем дрался.
- Это было бы просто, не так ли?
- Послушайте, хотите меня посадить – вперед. – Пожал плечами парень. Это было то, к чему ты всегда готов. Факт, с которым смиряешься. Однажды тебя догонят. - Я, действительно, преступник и если нужно – сяду. Вам меня не запугать какой-то папкой.
Палпатин кивнул. Другого он не ожидал. Он уже кое-что понял об этом… мальчике. Ему было все равно, что с ним станет. Бену было плевать, когда его избивали. Когда обманывали. Когда он грабил. Когда торговал всякой дрянью. Ему на все было плевать, когда он выживал.
Но он сам признался ему в своей слабости. Сам давал ему орудие против себя, когда говорил о своей любви к Рей, и вроде даже был искренним.
Но Палпатин не спешил бить. Пускай щенок полает, утратит бдительность, попробует сопротивляться. Ему нравилось топить, дав сначала немного надежды. Так интересней было видеть, как эта надежда сменяется ужасом, когда они начинают захлебываться.
- Тем более, не забывайте, половину того, что в этой папке, я творил по малолетству. А это смягчающие.
- Ты прав, мой мальчик, абсолютно прав. Ты умен. Наверное, думал об этом. Хорошо, давай представим, что ты не сядешь, Бен. Наймешь адвоката, потратишь все выплаченные тебе Фордом деньги на него и выйдешь. Там, и правда, много смягчающих найти можно. – Губы адвоката дернулись в холодной усмешке. Там, по факту, почти все можно было спустить сквозь пальцы, если бы ему довелось защищать Бена Соло. Для адвокатов его уровня не было тайн в уголовных законах, он легко мог любое преступление вывернуть и освободить человека. Но зачем? - Сын алкоголика-контрабантиста. Рос сам. Много чего, правда. Разжалобишь присяжных. Все поплачут и ты получишь условно. Или вообще станешь свободным, но Форд с тобой новый контракт не подпишет. И что дальше?
- Буду работать в сервисе. Я не боюсь работы, мистер Палпатин, и не бегу за славой.
- Ну да, ну да. Похвально, что ты не боишься работы. Всегда уважал таких людей. Но есть одна проблема. Ты же хочешь семью. И жениться решил не на девице из соседней квартиры, а на моей внучке. Особе, в общем-то, очень благородной крови. И ты решил, что твоей работы в сервисе будет достаточно, чтобы вам жить хорошо? – Шив Палпатин немного склонил голову. Он по-прежнему не наносил удар, но уже нацеливал пистолет на голову Бена. Точнее, на сердце. - И все, что ты дашь моей внучке, – это… ничего? Знаешь, Рей милая и простая девочка. Но она выросла в очень хороших условиях и привыкла к ним, сама того не понимая. Привыкла пить кофе в Ритце. Получать на завтрак фреш из красных апельсинов – обязательно сорта Моро. Привыкла к отпуску в Монако. Много к чему. Допустим, она от всего этого откажется, но будет ли счастлива она в таком существовании? Удобно приезжать потрахаться с мальчиком в мансарду, а утром ехать в свой шикарный особняк, но мы-то знаем, что неудобно в мансарде оставаться.
- Я…
- Да, да, думаю, моя внучка убедила тебя, что её счастье не в деньгах. – Палпатин видел, как Бен уверен. Не в себе. В них. Рей своей любовью будто ограждала парня от его слов. Делала неуязвимым. Это ничего, сломать можно любые щиты. Это его спокойствие было даже… забавным в своей наивности. - Она, правда, в это верит, а ты?